– Эй! Ты скажи, между ними что-то есть? Ты видела?

– Что я могла увидеть, в общей сложности лишь третий день с вами. Да и это не главное… Мне нужно знать, кто может на него повлиять и что вызвало судороги. Они же не появились сразу после операции. Так?

– Так. На третий месяц.

– И что он сделал? – Сережа интригующе замолчал, продолжая идти чуть впереди меня. – Вариант что он за дамами бегал, отпадает, как я поняла, он у вас не из бегающих.

– Да, ему не приходилось.

А пока он идет, я незаметно слепила один снежок, а затем и второй. Красота на улице, лес, снег, солнце, снежки лепятся, и живая мишень рядом идет.

– А за кем или чем еще он мог бегать? Или скорее убегал от кого-то?

– От кого? – он обернулся.

– Откуда мне знать? Может быть, бегал от приставов, от налоговой, от бандитов, от дам… от тебя.

– В смысле от меня?

– Ну…!

И вот тут я выудила снежки, нахально прищурившись, и каково было мое удивление когда этот детина высвободил из-за спины ком, в десять раз превосходящий мои снежные снаряды.

– Ой… и когда успел?

– А это важно? – и ком полетел в меня. Что ж первое удивление было мгновенно смыто азартом и жаждой мести, а, так как у меня брат старший домашние щи ел не зря, то два прицельных попадания в шею Сергея не прошли не замеченными.

– Ой-е! – и, кажется, они и не только незаметно не прошли, но еще и заворот попали.

– Ну, Сморчок!

– Чего тебе, Селозя?!

– Ты… сейчас доиграешься!

А пока он нукает, обещания дает, и снег из-за пазухи выбивает у меня опять несколько снарядов готово. Шапка с него слетела, как миленькая, следующий снежок пришелся в ухо и плечо, тоже правое. А затем фортуна мне изменила, либо он догадался, как уворачиваясь из-под моего обстрела уходить. Но если подумать то, что ему мои снежки – так, детские пульки против толстой слоновьей шкуры.

С ревом, а у него получалось только с ревом, он погнался за мной, а я от него. Те двадцать пять метров по хоженой тропинке до асфальтовой дороги были самыми сложными и страшными, но я их преодолела и с хохотом навернулась, падая лицом вниз. Откуда выехала машина и, как Сергей успел меня стянуть с проезжей части, я не поняла. Очнулась лишь в гостиной, когда он бережно передал меня в руки Людмилы Васильевны.

– Отец уже уехал?

– Да…

– Я вызову скорую. – Это магическое словосочетание всегда действовало на меня оживляюще. В каком бы состоянии ни была, упоминание о скорой как живительный напиток или нашатырный спирт, взбадривает и возвращает на праведную Землю.

– Не надо скорую!

– Очнулась… - настороженно произнесла Людмила Васильевна, продолжая прикладывать к моей шишке лед.

– Я и была в сознании... – выдохнула, ощущая тупую боль по всему телу.

– Что же ты не отзывалась?

– А ты Сморчком опять звал. – Парень явно надулся от такой несправедливости, но лица его я не видела, потому что глаза стало больно поднимать. Ой-ей, что-то мне не нравится диагноз, напрашивающийся сам собой. Понятное дело Сережа при виде моего обморока/отруба, вряд ли бы на кличку перешел и звал по имени. Но что ему еще сказать, чтоб он докторов не тревожил? Как вариант, что я в театральный решила поступить, вот и играла эпизод под названием «В отключке»? Или что мне перемещение на его руках понравилось? А вдруг он тащил за капюшон по снегу? Отозвавшись на тупую боль, воображение тут же нарисовало картину, где меня не тащат по снегу, а ногами пинают, как мячик.

– Я тебя нес. – Четко разделяя слова, произнес младший, - на зов ты не отвечала, шишка на лбу значительно выросла, а отеки под глазами уже есть. Ты головой нашла единственный камень в снегу, и с таким везение скорую, я вызываю немедленно.

– Сережа стой. С моим везением, как ты говоришь, скорая явно приедет через два часа, а мое состояние ухудшится.

– Тогда я сам тебя отвезу…

– И мы как по расписанию попадем либо в затор, либо в аварию. Давай так…

– Что значит, давай так…! Ты была в отключке…

– Аааа, простой обморок от счастья. Я исполнила давнюю мечту – замочила тебя… снегом!

Людмила Васильевна улыбнулась и, похлопав меня по руке, отошла со словами: «я чайник поставлю».

– Твой счастливый обморок длился более пятнадцати минут. – Непреклонным тоном завершил он опровержение.

– Я не поняла, ты меня откуда нес?

– Как откуда?! Оттуда… где растянулась, припечатавшись к камню, оттуда и нес.

– А по времени выходит, что с конца Дагестанской улицы, а по расстоянию мы были всего-то метрах в тридцати… - укор не обоснованный, но может он со злости перестанет настаивать на вызове скорой?

– Нет. – Упрямо ответил Сергей, и стало понятно, что мои слова его не задели, и сам он не передумал.

– Ладно, давай уговор. Если у меня вокруг глаз образуются «очки», как признак сотрясения мозга, мы едем в поликлинику, если нет…

– Мы едем в морг и вызываем службу погребения. – Произнес он серьезно, другими словами - в излюбленной манере, потому что черный юмор у парня в почете.

– Я за кремацию. – Взор удалось упереть теперь в его грудь. А дальше глаза подниматься все еще не желали, но это еще не повод. Подумаешь шишка, отеки – это все такая глупость.
– Так мы договорились?