Вспоминаю, как я голодный и молодой гулял по Sidney Street.

Мечтал о каталонской запеканке с рыбьей чешуей.

От голода желудок превратился в озеро ртути.

Около фонарного столба спал маньяк в желтом плаще.

Я надел чужой плащ, потому что мне холодно зимой.

Одежда греет, но не светит, потому что она не Солнце.

Вдруг, сзади послышался топот черных копыт.

Я ученый, поэтому различаю цвет некоторых звуков.

Из кареты кто-то жизнерадостно завопил, словно бык:

"Samuel Kim! Мы взяли на вечеринку жареную свинью, сто кувшинов фиолетового крепкого вина и по две балерины на каждого! Приходи!" - Карета обогнала меня на повороте.

Я согласен быть Samuel, лишь бы оказаться в его Раю.

"Постойте, ученые! Я буду для вас Samuel!" - я бежал три квартала за удаляющейся каретой.

Поскользнулся на банановой кожуре.

Упал и больно ударился затылком о продавщицу цветов.

Сэры в карете смертельно ошиблись.

Они думали, что я их друг Samuel в плаще маньяка.

И за эту ошибку дорого заплатят: им придется без Samu-el выпить все вино и танцевать ночь с балеринами.

Никто им не поможет.

И мне никто не помог!

Молодость убежала.

Я думаю теперь - хорошо или плохо, было бы мне, если бы ушел на вечеринку с балеринами.

Никогда не знаешь, что такое хорошо и что такое плохо, пока не станет хреново.

После укуса ядовитой змеи я чувствовал себя в третьей стадии хрена.

Леди Patricia хранила гробовое молчание.

Час всеми интонациями я пытался до нее докричаться.

Затем вспомнил, что леди реагируют только на свадьбы и новые платья:

– Леди Patricia! Свадьба! Жених! Модное платье!

– Где?
– долгожданный голос Patricia ворвался свежей струей в мой исковерканный ядом мозг.

– Где, где! У тебя на бороде!

– У меня нет бороды на лице.

А другую бороду леди должна подбривать ниже живота.
– Patricia заставила мое сердце биться тысячу ударов в секун-ду от смущения.
– На Земле размножились женихи и свадьбы?

– Женихи не размножились.
– Поднимаю укушенную пятку к небу, чтобы леди увидела след укуса.
– Меня укусила ядовитая змея в пятку.

Ничто не испортит моего плохого настроения.

Вы не разговариваете со мной час, а должны лечить.

Я виноват перед вами в том, что меня укусила гадюка.

Неопытных географов кусают дикие змеи.

А опытных географов жалят домашние гадюки.
– Пят-кой пытаюсь пробить в облаках дорогу в Рай.

– И нечего было так орать!
– леди Patricia не видит в моей смерти ничего страшного для себя.
– Плохое часто спа-сает от худшего.

Я видела, что вас укусила злая змея.

Но я была занята прыщиком на лбу.

В космосе много всякой дряни, особенно прыщиков.

Леди с прыщиком - не леди.

Для мужчин много важного в жизни, а для девушек единственный прыщ становится центром Мира.

Если бы я не убрала прыщик, то не разговаривала бы с вами!

Высосите яд из ранки!

Засуньте укушенную пятку в рот и сосите.

Нет ничего сложного, когда даю советы со стороны!

– Высосать яд из грязной пятки?

Я не акробат в третьем поколении.

Секстантом и астролябией могу сбивать яблоки.

Но высасывать яд из раны - не моя специальность!

Желудок в старости становится слабым, как каша.

Яд уже не перевариваю!
– оттягиваю неизбежное.

Со скрипом суставов подношу пятку ко рту.

На пятке остались комочки жизнедеятельности разных организмов.

С отвращением высасываю яд из пятки.

Патриция в хрустальном изоляторе хохочет, как выпь!
– Patricia! Сколько времени нужно сосать пятку?

Медведь всю зиму в берлоге сосет лапу.

– Сэр Isaac! Достаточно пососали!

Давно я не смеялась животом.

Змея не ядовитая, потому что это добрый уж!

Я просто хотела посмотреть, как великий ученый, сэр, изобретатель законов сосет пятку.

Сэр Newton! Смешнее я ничего в жизни не видела!

Вы даже чепуху наполняете смыслом!
– девичий смех Patricia переходит в лошадиное ржанье.

Я блюю кровью и желчью на пушистого утенка.

Глазки у утенка добрые, с лукавыми искорками.

Утенок от испуга клюет меня в левую коленку.