– Ты бы не стала открывать дверь, если бы знала, что за ней мертвый космос.

Надо признать, параллель была страшноватая. И красивая. И предельно правильная. Действительно, черный космос был чужд человеку в той же мере, что и самостоятельно мыслящая машина. Наверное, можно было бы добавить океанские глубины где-нибудь в районе Марианской впадины - вот и были бы три вещи, вызывающие у Ани эдакий почтительный страх, иногда переходящий в суеверный ужас, доставшийся в наследство от предков-дикарей, греющихся у огня в пещере.

Она отпустила воротник Гриши и поежилась:

– Туше.

Мастерская, где происходили загадочные метаморфозы, превращавшие пышек в крутышек, за последние два года и сама изменилась более чем существенно. Из скромного - разумеется, по Лесиным меркам - помещения в спальном районе подруга перебралась практически в центр, но не в небоскреб, а в один их немногих уцелевших с давних пор малоэтажных домов, расположенных в зеленой зоне. Цены на аренду там, надо думать, были сумасшедшие, но Леся снимала верхний этаж, который, не будь он настолько чудесно обставлен, можно было бы назвать чердаком.

– Понимаешь, Ань, тут отличный естественный свет, - довольно поясняла Леся, явно гордая своей задумкой. Черт его знал, как не слишком дружащая с математикой подруга умудрилась поставить систему зеркал так, что вместо трех окон складывалось ощущение, будто их здесь тридцать три, но каким-то образом она с этой задачей справилась. Свет действительно был совершенно золотой, стены выкрашены в некий трудноопределимый цвет между светло-голубым и белым, а по дальней еще и пущена анимация с катящимися по направлению к "зрителю" волнами. Веяло чем-то таким то ли пасторальным - из-за белой, как будто выбеленной временем мебели, шкафчиков в духе барокко и огромных цветочных ваз - то ли скандинавским, если смотреть общую лаконичность картинки. В общем, Аня, кажется, предельно близко подошла к пониманию слова "эклектика". И нет, это была не разноцветная мазня, которую ей пытались так представить в юности.

И еще почти все не используемое для фотоаппаратов, коробок со шляпками, перчатками и прочими надобностями пространство занимали модели парусников. Большие и совсем крошечные, различных стран и временных периодов. Аня старалась на них лишний раз не дышать, до того тонкая была работа. Только смотрела на белые нити такелажа, невесомые как паутина, заботливо воссозданные детали оснащения кораблей и удивлялась, что хватило же у кого-то терпения.

Огр - как ни мало теперь подходила эта кличка хорошо одетому и серьезному молодому человеку - увлеченно что-то печатал в дальнем углу. Аню он увидел не сразу, а увидев - расплылся в улыбке, но печатать не перестал.

– Полминуты. Алена Сергеевна просит перенести на половину восьмого. Снимаю бронь. "Базилика" приносит извинения за инцидент с розами. Предлагают десятипроцентную скидку...

– Олег, да шли их на...
– миролюбиво посоветовала Леся, на миллиметр поправляя статуэтку на комоде.

– Понял, Леся Борисовна.

– И присоединяйся к нам, чайку попьем. Заодно вправим Ане кое-какие идеалы и взгляды на мир, да?

Аня невольно фыркнула:

– Спасибо, мне сегодня уже вправили. До сих пор вот прихрамываю.

– Спорить готова, мы удивим тебя сильнее.

– Это вряд ли. Хотя... ты выучила, что такое регрессия?

Леся взмахнула ресницами, осторожно опустила на стол перед Аней тончайшую фарфоровую чашку и проникновенно начала:

– Анечка, у нас тут приличное заведение, знаешь, бывают дети приходят, которым еще двадцати одного нет. Так что попрошу не выражаться. Хотя, пока ты шлялась по свету, забывая друзей, многое тут поменялось. Ну, Олег, например, теперь знает, чем бронзатор отличается от хайлайтера. И знает, сколько фирм-дистрибьюторов косметики и парфюмерии работает в данном районе. А также отличает маджента от фуксии.

Аня аж воздухом поперхнулась:

– Огр, Леся, надеюсь, пошутила?

– Нет, но хочу отметить, что моей ориентации это не поменяло. Разве что в глазах подрядчиков, когда я не позволяю вешать себе лапшу на уши.

– Не дыши на меня, я не знаю, как это у вас передается. Но, надеюсь, не воздушно-капельным путем. Последние два матерных слова даже я не поняла.

– Это цвета, Ань. Дыши. Выпей чаю. Ну, как оно?

– Не считая того, что ты, похоже, продала настоящего Огра инопланетянам, мне все нравится. По-моему, потрясающе. Я уже хочу здесь жить...

– Ну да, если сравнить с твоим прокуренным кубриком звездолета...

– Леся, это точно ты?

– Я, я. Знаешь, с разными людьми приходится общаться, словарный запас обогащается. Боюсь спросить, солнце наше ясное, на сколько ты изволишь озарить нашу жизнь в этот раз?

– Надеюсь на полгода, а там посмотрим.

Где-то неподалеку мелодично прозвучал сигнал вызова. Огр, отставив чашку и улыбнувшись, отправился к компьютеру. В общем, кроме "здравствуйте", Аня из его речи мало что поняла, но поняла, что дело серьезное. Леся наблюдала за происходящим с философским спокойствием: