Намек был ясен. Веселый вечер с Игорем отменялся. Аню не то чтобы разозлило такое вмешательство в собственную жизнь: в общем-то, бабка была права. Лучше было расстаться со всеми без лишних вопросов. Ну упала со снегохода с похмелья, ну бывает. А то, не приведи бог, оказался бы Игорь порядочным парнем, поехал бы назад провожать, скорую вызывать - если тут вообще работала скорая. Хотя не лисы же их лечили.

– Ясно все.

– Ну вот и ладушки. Поди хлеб гостям тогда отнеси. Спаси бог.

Изобразить падение со снегохода с последующим вывихом и приличными случаю жалобными стонами было легче легкого, тем более что "дорога", по которой они ехали к предгорьям, как раз располагала вывихнуть не только ногу, но и сломать шею в трех местах. Группа поохала, да и отправилась дальше, взметнув тучи снежной пыли, а Аня, устроившись за Василем, двинулась в обратный путь.

Михалыч - вообще он был Семен Михайлович, но обращения по имени принципиально игнорировал - тем временем вытащил откуда-то из закромов два спортивных снегохода, в отличие от туристических, предоставленных группе, явно более мощных и тяжелых. Укутался сам. Критически оглядел Аню, пощупал ее комбинезон и доверительно поинтересовался:

– Девонька, может, тебе тулуп выдать? Сядут аккумуляторы - от елки что ли подзаряжаться будешь? Всего пятьдесят юаней все удовольствие, - добавил он прежде, чем Аня успела что-то ответить.
– Тепло как у печки. Ну может овчиной пованивает, ну так ты ж не женихаться едешь...

Сказочный дед Мороз тоже пропал. Остался ушлый дедок, который был не прочь нагреть "туристку". Вроде бы ничего хорошего в этой новости не было, но Ане неожиданно полегчало. Во всяком случае, она выпала из сказки и снова очутилась в реальном мире. Там было не то чтобы лучше, но спокойнее и привычнее: каждый сам за себя и сам по себе.

– Нет, я, пожалуй, в комбинезоне, спасибо.

– Нет. Ну в таком виде я с тобой не поеду, ты ж на снегу как на ладони. Маскировку выдам. Всего за...

– У меня своя.
– Аня раскрыла рюкзак и показала зимний камуфляж.

Дед вертел его в руках так и эдак, едва на зуб не попробовал, а потом неожиданно хмыкнул:

– Занятно. А они говорили, что социолога пришлют. Еду какую с собой взяла?

– Сухари и вяленое мясо, шоколад. И спички вместо зажигалки. Нож тоже есть.

Михалыч присвистнул:

– Надо же. Ну, девонька, глядишь и доедем. Посылочку-то покажешь?

Аня прищурилась:

– На электронном замке посылочка. Взрывается при введении неверного кода. Убить, конечно, не убьет, но руки назад пришивать придется. И я не социолог, я программист.

– Да росомахе как-то, думаю, без разницы. Она диплома обычно не спрошает. Не дрейфь, девочка, я так, интересуюсь. Надо ж мне понимать, дура ты или нет. Вроде нет, и это хорошо. А то прошлого курьера, пока закопали, семь потов сошло, земля-то стылая. Еще летом дело было...

Проследив, как Аня справляется с вождением снегохода, Михалыч строго-настрого запретил ей разгоняться быстрее тридцати километров в час, мотивируя это тем, что перед неумехами дорогу часто перебегают елки. Елок вроде пока не бегало, но от такого обилия снежной белизны, пусть и подсвеченной сиреневым заботливыми "вишками", чтобы глаза не резало, все равно было не по себе. И еще от тишины. Когда они останавливали снегоходы, чтобы наскоро выпить несколько глотков обжигающего чая и сжевать энергетический батончик, безмолвие повисало такое, что Ане, как городскому жителю, почти делалось дурно. Пожалуй, на ее памяти такая тишина была только в палате реанимации, так что ассоциации возникали далеко не самые приятные. Следы зверья попадались - правда, не злобных диких пингвинов, а скорее зайцев, лисиц и еще чего-то непонятного - но ничего живого, кроме них двоих, Аня по пути так и не увидела.

Горы приближались медленно, и еще медленнее они поднимались к низкому серому небу, лениво роняющему редкие снежинки. Аню успокаивало только то, что рядом с Альпами Уральский хребет, по большому счету, можно было считать холмами - редкий пик возносился выше полутора километров, а это были уж совсем несерьезные высоты. Правда, в отличие от "облагороженных" Альп, здесь и на пологом склоне было, где шею сломать. То яма, то камень под снегом, то валуны какие-то подозрительные, ехать мимо которых ну совсем не хотелось.

Аня держалась за Михалычем след в след, прекрасно отдавая себе отчет, что самодеятельность может закончиться неприятной для старика процедурой, включающей мерзлую землю и лопату. Конечно, до его изящества при объезде препятствий Ане было ой как далеко. Она несколько раз застревала в снегу, а однажды даже слетела со снегохода при неудачно попытке совершить поворот.

Михалыч, в те редкие моменты, когда снимал с лица шарф, только бурчал по покрывшиеся инеем усы:

– Топливо экономь. Ты как газуешь?! До нычки с бензином на росомахе поскачешь или пешком побежишь? Сколько там у тебя осталось? Ууу, развелось транжир столичных! Ни о чем думать не хотят...