Эту истину разделял и тот, кто, укрытый тенью леса, смотрел им вслед. Облизывая клыки, сдерживая столь естественное желание вцепиться человеку в шею, волк слышал как настойчиво нашептывает лес ему о своем желании «жить». Рожденный в этом царстве, унаследовавший этот престол, одиночка в душе и по жизни, он знал, пока он на шаг впереди – победа будет за ним. И движимый этой истиной, волк не слышно отправился вслед за охотниками, желая получше узнать этого врага, на чьих руках была кровь его братьев и сестер.

– Вот растяпа! – фыркнул молодой человек, к чьим ногам покатились поздние яблоки.

– Прости. – виновница произошедшего быстро принялась за сборку плодов, и не важно, что вообще-то это ее сбила внезапно открывшаяся дверь, выбившая тяжелую корзину из рук.

– Дааа, не завидую я твоему будущему мужу. И какая из такой растяпы хозяйка выйдет? – углядев поджатые губы сестры, юноша не преминул добавить пару слов, добивая лежачего. – А, впрочем, может ты так и проходишь в девках, а? Агата?

– Прости, братец, мне нужно идти. – собрав яблоки, Агата собиралась побыстрее удалиться от едких замечаний родственичка, но брат вовремя выставил руку, мешая ей пройти. Что-то юноша хотел еще сказать, неприятное и обидное, но сверкнувшие особым блеском темные глаза сестры слегка напугали его. – Не смотри на меня волком. Сколько говорил тебе.

– Как хочу так и смотрю. Отойди в сторону, – зарычала было девица, но ее внезапно одернули.

– Агата!!! – в небольшом пространстве подсобного помещения, из которого расходились двери в подвал и на кухню, появилась мать этих двоих. Услышав слова дочери, обращенные к единственному наследнику в семье, женщина опешила. Не подобало молодой девице так вести себя. – Как ты смеешь! Марш на кухню. Отец с охоты пришел.

– Отец дома? – переспросил мальчик, отвлекшийся в момент ока от девчонки.

– Да, Вильгельм. Расстроен. Агата, ты еще здесь?

– Прости, матушка. – поставив корзину с яблоками на пол, девочка прошмыгнула мимо матери, и сейчас ею движило отнюдь не желание сбежать от брата.

Отец дома, и для девушки не было секретом, что нет ничего страшнее голодного и злого мужчины, ведь ей уже было пятнадцать лет. Не довольный ее бегством, Вильгельм досадливо посмотрел вслед матери и сестры. На кончике языка этого змея еще вертелись ядовитые слова, призванные жалить в самое сердце, но, увы, жертвы уже и след простыл.

Его взгляд переключился на корзину с плодами, и та испытала на себе всю неудовлетворенность этого юноши. Скривив губы в злой ухмылке, Вильгельм точным ударом ноги отправил труды сестры в подвал, и бьющиеся о пол погреба яблоки еще долго перекликались с биением его злорадствующего сердца.

– Агата. – расставив на столе тарелки со съестным, приготовленным для вернувшегося домой отца семейства, девочка испуганно посмотрела на папу. – Сколько раз тебе говорил. Не ходить дома в шапке!

– Прости, отец. – виновато опустив глаза в пол, девочка стянула головной убор, подаренный бабушкой. Выпущенные из своей темницы ей на плечи тут же пали вьющиеся темные локоны, на которые с таким остервенением посмотрел мужчина.

– Как охота? – отвлекая отца от нахлынувших мыслей, спросил усевшийся по правую руку отца Вильгельм.

– Эта тварь опять ушла. Но я его почти зацепил.

– Отец, я хочу пойти с тобой. – изъявил свое желание старший сын Ганса.

– Пока старик Вольф не даст своего согласия, это не возможно. – отправив кусок мяса в рот, хищник принялся за обед, не отрываясь от беседы. – Я тебе уже говорил.

– Старик Вольф? Да с него песок уже сыпится!

– Тс… Помолчи сосунок! – повысил голос мужчина, заставив в страхе обернуться и жену и дочь. – Вольф не просто старый охотник. Он чует волка! Если бы не он, я не знаю как бы мы находили след этого черта. Наверное, Хюберт прав. Он сам дьявол во плоти. – мужчина отхлебнул пива, что так вовремя поставила жена на стол. – Впрочем по его душу у меня уже готов крюк. Ничего! Я его еще освежую.

– Хм... – согласился с отцом сын.

Раздался стук. Какой-то мертвый, что заставило удрученного Ганса и молчавшего Вильгельма вздрогнуть. Заметив черного ворона за окном – этого посланника одной знакомой, мужчина вновь испытал прилив ярости, воплотив его в ударе по столу.

– Опять эта старая ведьма! Когда же она уже помрет в своем лесу!

– Ганс. – снисходительно улыбнулась жена охотника, подливая питье в кружку мужа. Проследовав к окну, мать Вильгельма и Агаты отцепила что-то от лапы мрачной птицы, и, передав посылку, ворона мгновенно испарилась в темноте наступающей ночи.

– Что «Ганс»? Я прекрасно помню в каком родстве вы с ней состоите. Что ей надо?

– Она больна. – сказала женщина, а мужчина недовольно фыркнул.

– Ведьма, больна! Ха-ха-ха. Нет, ты слышал это, Вильгельм.