Авдей Степанович произнёс рассудительно:

– Чай, зима на дворе, а тут печь всегда истоплена, и ему тут привычное жильё, другого не было. Сторожем против него нам некого ставить, оружия нет.

Маркел стал опять невозмутимо-молчалив, председатель сельсовета попрощался с ним до утра и ушёл.

6

В тёплой кухне Неделяев снял китель и разулся, перед этим положив наган на табурет у лавки. В окно были видны мерцающие звёзды. Он задул свечу, лёг на постланную на лавку шинель, стал подрёмывать. Прошло не более получаса, как в сенях скрипнула дверь, затем кто-то снаружи потянул на себя дверь кухни, слегка звякнул поддетый снизу сброшенный крючок. Вошедшая фигура в темноте уверенно направилась к столу: пришелец не ожидал кого-то здесь застать.

Маркел, схватив наган, сел на лавке, выкрикнул:

– Стой! Стрелять буду!

Фигура замерла, раздался растерянный, дрогнувший в сомнении голос:

– Кажись, знаю тебя...

– Возьми на столе спички, зажги свечу!
– приказал Неделяев.

Пришедший исполнил, что было велено, вытянул руку с горящей свечой - свет упал на лицо Маркела, на револьвер:

– Правда, ты...

– Поставь свечу на стол перед собой!
– с этими словами Неделяев встал, не опуская нагана, обошёл стол, приблизился к пришельцу. Тот был в нагольном полушубке, в малахае, лицо заросло щетиной.
– Вот она - финка твоя. Бандитом стал, Обреев, - произнёс Маркел мрачно, указывая взглядом на нож, который пришелец положил на стол, перед тем как зажечь свечу.

Илья Обреев удивлённо-тревожно всматривался в Неделяева:

– Ты это к чему?

– Я - направленный сюда представитель рабоче-крестьянской милиции, - проговорил тот неторопливо и веско, - председатель сельсовета Пастухов отвёл мне здесь ночлег. А ты открыл запор, проник сюда с ножом - меня спящего зарезать.

– Да откуда ж я знал, что ты здесь?
– вырвалось у ошеломлённого Обреева.

– А зачем сюда с ножом проник? Переночевать?
– Маркел коротко рассмеялся.
– Скажи в ЧК. Может, и поверят.

– Да я тут...

– Часто ночуешь?
– перебил Неделяев с издёвкой.
– И потому крючок прибили, чтобы ты его ножом поддевал.
– Он сменил тон на резкий и угрюмый: - Я мог в тебя сразу стрельнуть как в тайно проникшего. Нож при тебе, и я был бы полностью прав перед товарищами.

Илья Обреев в усилии доказать, что всё не так, как представляет Маркел, пробормотал:

– Я ни на кого не посягал...

Неделяев сказал сухо:

– Посидишь ночь в погребе, а завтра отправлю тебя в уездную ЧК. Там разберут, как ты относишься к советской власти, чем промышляешь и для чего пробрался с ножом в сельсовет.

Илью пробрало до печёнок страхом от того, что его ждёт.

– Я понял... хочешь показать себя: я бандита поймал!
– произнёс он со смиренным укором.
– Но имей сердце, - попросил жалобно, - не гони в погреб!

– И мне всю ночь тебя караулить? Была бы верёвка, я бы тебя связал.

– Есть верёвка, за печкой Пастухов спрятал. Можно взять?

Маркел разрешил, и, когда Обреев достал из-за печки и подал ему связку верёвок, спросил, что с ними делал Пастухов.

– Лошади ноги связывали. Он велел сельсоветскую лошадь зарезать - без мясного не живётся, - пояснил мимоходом, в мыслях о своём, Илья, скидывая полушубок.

Неделяев про себя усмехнулся. По его знаку Обреев расположился на полу на полушубке, который предусмотрительно расстелил поближе к печке. Маркел связал ему руки и ноги, произнёс с задушевной злостью:

– Замечу какую твою попытку, думать не буду - стрельну!

Погасив свечу, прилёг на лавку, револьвер - под носом на табурете. В рассеянной темноте хорошо различим скорчившийся на полу в трёх шагах связанный человек. Он было заговорил о своей невиновности - Неделяев сказал озлобляющимся голосом:

– Давай, давай, чтобы я встал. Но если я встану, то лягу, когда тебя в погреб посажу.

7

Спозаранок придя в сельсовет, Авдей Степанович Пастухов направился в кухню через холодную прихожую, постучал в дверь и, открывая её с пожеланием доброго утра, осёкся. За столом сидели друг против друга Неделяев и Обреев, у которого за спиной были связаны в локтях руки. Перед ним стояла кружка, в которую Неделяев опустил сухарь, поднёс ко рту связанного: тот откусил, стал жевать, меж тем как волостной милиционер повернул голову к вошедшему:

– У меня к вам дело, товарищ председатель сельсовета. Нужны запряжка и тулуп. Я свою лошадь под хомут не дам.

Кружка, по-видимому, с кипятком, стояла и перед Маркелом, рядом лежал второй сухарь. На Пастухова от печи наплывало тепло, за чугунной дверцей потрескивали горящие поленья. Дивясь на картину, он спросил милиционера, не сумев скрыть недовольства:

– Далеко ехать хотите?
– и тут же нетерпеливо заговорил: - Что тут случилось-то? Надо бы мне знать, расскажите! Тулуп - куда ни шло, а лошадь и телега не стоят наготове...