Удивляться, что обратились именно к Ушакову, не приходится. Герой, одержавший несколько замечательных морских побед на Черном море, знаменитый на всем Востоке непобедимый «Ушак-паша» не имел в тот момент соперников между русскими адмиралами. Ушаков получил высочайший указ 4 августа 1798 г. в Севастополе. Немедленно он начал сборы – и уже 13 августа вышел в море с эскадрой в составе шести линейных кораблей, семи фрегатов и трех посыльных судов. Общее число артиллерийских орудий было 794, общее число морской пехоты и команды («служителей») – 7 411 человек. [15]

По утверждению летописца и участника похода лейтенанта Е.П. Метаксы, корабли были будто бы лучшие в Черноморском флоте, командный состав и матросы – отборные. Среди капитанов – в большинстве ученики и соратники Ушакова по войне 1787-1791 гг.: Д.Н. Сенявин (командир корабля «Св. Петр»), И.А. Шостак, И.А. Селивачев, Г.Г. Белли (в документах называемый иногда Белле), А.П. Алексиано, Е. Сарандинаки, И.О. Салтанов и другие, уже имевшие во флоте весьма почетную репутацию.

В Константинополе уже велись переговоры о заключении союза с Россией, и когда 23 августа Ушаков с эскадрой прибыл к Босфору или, как его тогда курьезно называли, к «Дарданеллам Константинопольского пролива», в отличие от «просто» Дарданелл, соединяющих Мраморное море с Эгейским, он тотчас послал в Константинополь уведомление о том русскому посланнику B.C. Томаре и уже 24 августа получил ответ, приглашавший его немедленно войти в Босфор.

[3]

С самого восшествия своего на Престол Император Павел I принимал живейшее участие в пагубном положении, в коем находились вся Германия и Италия от мятежного духа, возникшего во Франции.

Омыв руки в крови короля своего и страшась достойной мести за свое злодеяние, убийцы несчастного Людовика не удовольствовались соделать всех французов сообщниками преступления своего: они хотели, чтобы и прочие народы им последовали, и для того обнародовали при всяком удобном случае ненависть свою ко всем венценосцам, явно приглашая вверенных им Провидением подданных к мятежу и неповиновению. Оковав ужасом Францию и гордясь успехами своими, они перешли Рейн и Альпы с кровавым мечом равенства в руках. Австрийский двор, утомленный долговременной войной, которую вел, защищая злополучную свою родственницу, начинал ослабевать. Пруссия, открыв военные действия, с некоторыми успехами подвигалась к Парижу, но после первых неудач оставила союзнику своему Австрийскому Императору все бремя войны и заключила с Французской республикой сепаратный мир. Англия не принимала еще тогда решительных мер и не делала тех чрезвычайных денежных пожертвований, которые впоследствии предали ей, так сказать, в руки судьбу целой Европы. Прочие государства, не в силах будучи полагать оплота сему грозному потоку, помышляли только о сохранении собственного своего бытия. Оставалась одна только Россия: на нее опирались все надежды. Главнейшие министры полагали, что сильная держава эта, будучи, по отдаленности своей, обеспечена от всякой опасности, займется собственными своими выгодами и останется равнодушной зрительницей всех бедствий Европы; но своекорыстные, тонкие сии политики худо знали великодушное сердце Павла I. Мощная его рука, объемля в одно время и сушу, и моря, готовила на поражение общего неприятеля и сухопутные войска, и флот. Государь сей ненавидел Французскую революцию не только от того, что имел в ней непримиримого врага, как от гнусных и богомерзких правил, коими она руководствовалась.

Италия была тогда театром буйственных якобинцев. Все трепетало от нашествия и грабительства французов. Король Неаполитанский, не находя более безопасности во владениях своих на твердой земле, принужденным нашелся укрыться в Сицилию; Сардинский король, соединивший войска свои с австрийскими, день ото дня более терял надежду сохранить свои владения; Папа, окруженный знаменами бунта, не обретал уже защиты в святости своего сана! Всюду колебались престолы и алтари! Император Павел I не в надежде выгодных приобретений или завоеваний новых областей, но единственно по великодушному порыву чувств истинно царских, решается положить предел бедствиям своих союзников. По его велению непобедимый Суворов ведет российские войска в Италию, и в 7 месяцев она вся очищается от неприятеля; храбрый Ушаков является с Черноморским флотом в Адриатическом море, и всюду водворяется тишина, мир и благоденствие. Провидение благословило оружие обоих сих полководцев потому, что они сражались за веру, твердость престолов и благо народное.

В мае месяце 1798 года конвой, состоявший из 400 парусов под прикрытием сильной эскадры и с 40 000 отборного высадного войска, выходит из Тулона под предводительством Бонапарта. Сам Наполеон, сопровождаемый большой свитой и множеством ученых, находился на 100-пушечном корабле «Восток» (L'Orient). Столь сильное вооружение угрожало спокойствию берегов всего Средиземного моря; но когда оно, заняв мимоходом Мальту, продолжать стало путь к югу, то не оставалось сомнения, что турецкие владения были целью экспедиции, вверенной счастливому и отважному предводителю войск французских.

В сих обстоятельствах Император Павел I, забыв вражду, вооружавшую столько раз Турецкую Империю против России, простер великодушно мощную свою руку султану Селиму III, владения которого, равно как и сама столица его, угрожаемы были ополчениями новых республиканцев. Главнокомандующему в Черном море вице-адмиралу Феодору Феодоровичу Ушакову повелено было следовать немедленно со вверенной ему эскадрой к Константинополю, соединиться там с турецким флотом и вместе с ним принять деятельнейшие меры к поиску и истреблению неприятеля везде, где бы он ни находился, особенно в областях Турецкого султана; а в случае возможности содействовать фельдмаршалу Суворову с моря и сделать в пользу его сильную диверсию, обратив внимание и силы французов на Южную часть Италии.

С какими же силами послан был адмирал Ушаков на подвиг столь важный и многотрудный! Ему дано было 7 линейных кораблей, 7 фрегатов и еще несколько мелких судов, называемых авизами, при двух морских батальонах, десантных же войск не было вовсе. В сем ополчении находилось до 800 орудий и до 7 000 мореходцев, вышедших из Севастопольской гавани: горсть людей, можно сказать, против обширного поля, на котором действовать им надлежало!

Правда и то, что корабли эти были лучшие из флота, люди и матросы отборные, корпус офицеров отличнейший; все они не один уже раз бывали в деле, и большая часть из них воспитана и обучена, можно сказать, была самим адмиралом. Никогда не выходило еще из пределов России такого прекрасного и храброго морского ополчения. Н.С. Мордвинов, бывший тогда начальником Черноморского паравления, гордился показать Европе, каковы русские и в малом числе. Эскадра эта везде встречаема была с похвалами и с изъявлениями истинного удивления. Она исполнила ожидания Государя своего, вошла в Архипелаг, действовала удачно против французов, отняла у них все острова, учредила независимые республики, содействовала австрийцам в Генуе и англичанам в Египте, взяла Анкону, усмирила бунты в Риме, возвратила Неаполитанскому королю столицу и королевство и взяла бы самую Мальту, если бы зависть не вооружила козней своих против победителей. Таковы были подвиги этой малочисленной российской эскадры. Она в самое короткое время увенчала себя славой, она кормами русскими избороздила воды от Севастополя до Тибра – и возвратилась, сопровождаемая похвалами и благословениями защищенных ею народов! Эти-то славные подвиги намереваемся мы сообщить читателям нашим в записках этих.

Именные повеления Императора Павла I застали адмирала Ушакова 4-го августа 1798 года в Севастополе. В них (как сказано выше) предписывалось ему следовать с флотом, ему вверенным, к проливу Константинопольскому и там, соединясь с турецким флотом, идти далее через Архипелаг в Средиземное море. На адмирала Ушакова возлагалась особенно обязанность – отвратить от земель, союзникам нашим подвластных, заразу, французской директорией повсеместно распространяемую.

Ушаков сделал немедля распоряжения к отплытию; переменил некоторые старые корабли и фрегаты и взял из гавани на место их другие, которые были благонадежнее. Через неделю флот был снабжен по 1-е декабря провиантом, всякими припасами и материалами, нужными для столь дальнего плавания и действия, а 12-го числа августа оставил он отечественные берега. Предводитель флота шел в поход на 84-пушечном корабле «Павел» под вице-адмиральским флагом; контр-адмирал Овцын находился на корабле «Троица» под контр-адмиральским флагом, командуя передовой, а старший флота капитан Селивачев – задней частью эскадры. За ними следовали отборные и сведущие капитаны. Желая удовлетворить любопытству читателя и сохранить все обстоятельства, которые сопровождали к счастливым берегам Ионии новых наших аргонавтов, мы прилагаем здесь подробное расписание имен флагманов, кораблей, фрегатов и прочих судов, с показанием числа пушек и служителей, отправленных в сей знаменитый поход.