Я знаю ещё один факт, и святой ад, как бы я хотела поговорить о нем с Мак.

Чтобы править жестокой расой, нужно быть жестокой.

Надеюсь, Радужная Девочка Бэрронса может быть жестокой. Мне это даётся лёгкой, но мы воспитаны по-разному. Мак выросла, пропитанная любовью и одобрением, вальсируя сквозь радужные деньки.

Объективно я лелею вероятность, что если Фейри меня убьют, она тут же научится жестокости. Когда на кону судьба мира, нужно принимать в расчёт все карты, которые придётся разыграть.

Направляясь в другую свою квартиру на северном берегу, чтобы взять больше крови для зверя, я заметила двоих из трёх своих поджигателей в переулке на северном берегу реки Лиффи.

Моё тело — питаемое адреналином оружие; я бесшумно скользнула ближе, тенью дыша в затылок, быстро переделывая свой план в такой, который этим вечером убивал не двух, а трёх зайцев одним ударом: выяснить, что они задумали; протестировать на одном из них теорию с рукой и, если она все равно взорвёт его через одежду, забрать второго в качестве пищи для зверя. Если их дела такие злобные, как я подозревала, я бы все равно их убила. Нет смысла впустую тратить кровь.

Я узнала в мужчинах братьев, один на несколько дюймов выше другого, они передвигались одинаковой шаркающей походкой, вырезанные из идентичного генетического материала с каштановыми волосами, дряблой заплывшей кожей пожизненных алкоголиков, зеркально одинаковыми тупыми чертами и хитрыми бегающими глазами за очками. Я знаю эти глаза. Это глаза напуганных маленьких человечков, которые служат тёмному хозяину, чтобы оставаться в живых, и находят удовольствие в пытках других, потому что каждое выполненное грязное задание — это способ убедить себя, что они свободны: они выбрали быть хищником, а не жертвой.

Находился ли их хозяин по ту сторону того тонкого тёмного зеркала? Был ли это тот самый «он», которым угрожал мне АОЗ?

Я не хищник. И не жертва. Я та, что притаилась в тенистом пространстве между двумя крайностями, родом ни из какой земли, кроме своей собственной.

— Мы не можем вернуться с пустыми руками, — тот, что пониже, говорил обеспокоенно, поправляя мешковатую подвёрнутую лыжную шапку на голове.

Я была невидимым ветром на поцелованном солью бризе позади них, наполовину в стоп-кадре, но не в потоке. Я провела много времени, анализируя то, как двигался Риодан, и в некоторой степени достигла его способности растворяться в окружении. Это требовало напряжённых ментальных усилий. Мне приходилось поддерживать себя частично в альтернативной манере двигаться, частично — нет. Это напоминало попытки вжаться в дверной проем, сделать себя не шире нескольких дюймов, но время от времени часть меня выскакивала то с одной стороны, то с другой, если я поражалась чему-либо или теряла концентрацию. Однако я становилась лучше в этом, работая с Фаллон, нашим юным хамелеоном, и решительно настроившись научиться от неё.

— Не сегодня, — согласился другой, выругавшись. — Он хочет ровно дюжину. Сказал нам всем не возвращаться с меньшим. Как, мать его, мы должны это сделать? Мы не чёртовы чудо-работники! Он набрал нас так много в этом городе, что мы все время заходим на территорию друг друга!

Я оценила их, но не обнаружила признаков оружия. Вероятно, они где-то припрятали нож, но большинство людей не ходят по этим улицам без пистолета. У меня за пояс заткнут глок, а в кобуре на внутренней стороне правого бедра — PPQ[23].

— Ваще, хрень же. Моя спина все ещё болит с прошлой ночи, и клянусь, я растянул плечо, — пожаловался его спутник. — Чёртовы толстозадые люди. Где они вообще находят еду, чтобы быть жирными?

Его брат рассмеялся, тоненьким жестоким звуком, запрокинув флягу и глотнув спиртного.

— Да охренеть, правда? Ну, они такими недолго остаются, — он снова загоготал, но смех быстро умер, и он задрожал, засовывая флягу и руки глубоко в карманы пальто.

Я прищурилась, обдумывая этот комментарий. Они не остаются жирными. Возможно ли, что тот, на кого они работали, удерживал зверя в моей квартире? Но в чем смысл морить людей и/или животных голодом?

— Он должен дать нам поблажку, ведь это так тяжело! Теперь они боятся и не выходят по ночам. Мы забрали слишком многих. Он должен разрешить нам снова сменить место, — жаловался тот, что пониже.

— Не бывать этому, Альфи. По той же чёртовой причине он хочет, чтобы мы были здесь.

— Долбаный ублюдок! Как мужик должен делать работу, когда его руки связаны?

— Да блин, мир такой же, каким и был раньше. Обычные парни вроде нас с тобой делают всю тяжёлую работу!

Так продолжалось какое-то время, пока я следовала за ними по пятам. Жалуются на мир, как будто они хорошие парни, которых все подряд обижают, и как ужасно, что их принимают как должное и доставляют им неудобства.

Я столько раз проглатывала желчь раздражения, что меня вот-вот стошнило бы, как вдруг один из них резко развернулся, и я ощутила крошечную пронзительную боль в левой груди, прямо над соском.

Я застыла.

Яд мгновенно подействовал в моей крови.

Глава 10

Дорогуша, я восстану из мёртвых, я делаю это все время[24]

По крайней мере, теперь я знала, почему при них не было оружия.