Конечно, седло тоже намокло, что, в свою очередь, привело к довольно неудобной поездке, когда они полетели вниз по свежим, чистым ветрам с гор в растянувшиеся луга внизу.

Из-за задержки им пришлось разбить лагерь еще на одну ночь, на этот раз в рощице деревьев, опять же не с достаточным количеством угля, чтобы их согреть. Несрин стиснула зубы — холод, который пронизывал ее кости, корни, которые впились ей в спину через постель, пустота в животе, которую не могли заполнить фрукты и сухое мясо, а также вчерашний хлеб.

Сартак, к его чести, дал ей свои одеяла и спросил, хочет ли она сменить одежду. Но она едва знала его, поняла она. Этот человек, с которым она полетела, этот принц с его сумасшедшим и остроглазым ракином… Он был не кем иным, как незнакомцем.

Такие вещи обычно не беспокоили ее. Работая в городской гвардии, она ежедневно общалась с незнакомцами, в разных состояниях ужаса или паники. Приятных встреч было мало и даже меньше, особенно в последние шесть месяцев, когда темнота нависла над городом и охотилась под ним.

Но с Сартаком… Когда Несрин дрожала всю ночь, она задавалась вопросом, может ли ее поспешная поездка сюда обернуться неожиданным союзом или нет.

Ее конечности болели, и глаза горели, когда серый свет рассвета пробивался сквозь тонкие сосны. Кадара уже шевелилась, желая уйти, а Несрин и Сартак обменялись менее чем полудюжиной слов, прежде чем взлетели в воздух, чтобы преодолеть последний этап их путешествия.

Они пролетели два часа, ветра, идущие глубоко с юга, направляли их, когда Сартак сказал ей на ухо:

— Вот. — он указал на восток. — Пролетев полдня в этом направлении, ты достигнешь северных краев степей. Сердца Даргана.

— Ты часто туда летаешь?

Пауза. Он сказал сквозь ветер:

— Кашин поддерживает порядок. И Тумелун. — то, как он произнес имя сестры, сказало достаточно. — Но всадники ракинов и дарган однажды были одним и тем же. Мы преследовали ракинов на наших муниджинских лошадях, отследили их глубоко в Таванских горах. — он указал на юго-восток, когда Кадара переместилась, нацелившись на высокие, зубчатые горы, которые были словно когти в небе. Они были покрыты лесами, а некоторые вершины покрыты снегом. — И когда мы приручили ракинов, некоторые из лордов решили не возвращаться в степи.

— Вот почему многие из ваших традиций остаются прежними, — заметила Несрин, глядя на сульдэ, привязанное к седлу. Снижаясь, стали видны сушеные травы раскачивающиеся, как золотое море, прорезанные тонкими, вьющимися реками.

Она быстро посмотрела на горы. Хотя она в общем-то привыкла к идее о том, что между ней, оседлавшей ракина, и смертью было очень мало, она напомнила себе, что ничего не сделала, чтобы успокоить ее желудок.

— Да, — сказал Сартак. — Именно поэтому наши всадники часто вместе с Дарганом на войне. Наши боевые техники отличаются, но мы в основном знаем, как работать вместе.

— Кавалерия внизу и воздушные войска сверху, — сказала Несрин, стараясь не казаться слишком заинтересованной. — Ты когда-нибудь был на войне?

Принц молчал минуту. Затем сказал:

— Не на такой масштабной, как разворачивается в вашей стране. Наш отец гарантирует, что на территории нашей империи хорошо знают, что преданность вознаграждается. Но на сопротивление ответят смертью.

Холодок пробежал по ее спине.

Сартак продолжил:

— Итак, меня дважды отправляли, чтобы напомнить некоторым беспокойным территориям о холодной правде. — горячее дыхание касалось ее уха. — Затем в кланы ракинов. Древнее соперничество, которым я научился управлять, и конфликты, которые мне пришлось сглаживать.

Трудный путь, он не добавил. Вместо этого сказал:

— Как стражница, ты должна была иметь дело с такими вещами.

Она фыркнула от этой мысли.

— Я была в основном на патрулировании, редко удавалось быть активной.

— Учитывая твое обращение с луком, я бы подумал, что ты была везде.

Несрин улыбнулась. Обольститель. Под этой неизменно уверенной внешностью Сартак, безусловно, бесстыдно флиртовал. Но она подумала над его предполагаемым вопросом, хотя знала ответ годами.

— Адарлан не так… открыт, как каганат, когда речь идет о роли женщин в рядах его охранников или армий, — призналась она. — Хотя я могла бы быть опытней, обычно повышали мужчин. Поэтому меня оставляли гнить на патрульной службе у стен или на оживленных улицах. Следить за преступным миром или дворянством оставляли для более важных охранников. И для тех, чьи семьи произошли из Адарлана.

Ее сестра шумела по любому поводу, но Несрин знала, что если бы она не сдержалась у начальства, если бы она бросила им вызов… Они были такими людьми, которые сказали бы ей быть благодарной за то, что ее вообще приняли, а затем потребовали бы вернуть меч и форму. Поэтому она подумала, что лучше остаться, пройти через все это, не обращая внимания, в действительности было очень мало охранников таких, как она, помогавшим тем, кто в этом нуждался. Она осталась ради них, склоняя голову, когда назначали людей, не заслуживших этого.