— Я думаю, что я остановлю их от попыток улететь на ней.

И тогда они остались одни. На улице. Вне дома ее дяди. Вся Антика теперь смотрела на них.

Сартак, похоже, не заметил. Конечно, не тогда, когда он сказал:

— Прогуляешься со мной?

Тяжело сглотнув, она взглянула туда, где ее отец теперь наблюл за стайкой детей, пытающихся подняться на Салхи и Кадару. Затем кивнула.

Они направились к тихой, чистой аллее за домом своего дяди, и они молча шли несколько шагов. Пока Сартак не сказал:

— Я говорил с отцом.

Она подумала, что вряд ли этот разговор будет хорошим. Если армия, которую они привезли, должна будет быть возвращена в свои ряды. Или, если принц, жизнь, которую она видела для себя в этих прекрасных горах… возможно, реальность этого тоже нашла их.

Потому что он был принцем. И несмотря на то, что она любила свою семью, несмотря на то, что они так гордились ею, в их происхождении не было ни одной благородной капли крови. Ее отец пожал руку Сартака, который был самым близким из всех, кто приходил к Фалюкам из королевской семьи.

Несрин удалось сказать:

— О?

— Мы… обсуждали разные вещи.

Ее грудь опустилась с осторожными словами.

— Я понимаю.

Сартак остановился, песчаная аллея гудела из-за жужжащих пчел в жасмине, которые поднимались по стенам приграничных дворов. Один за ними — частный двор, принадлежащий ее семье. Ей хотелось, чтобы она скользнула по стене и скрылась внутри. Вместо того, чтобы слышать это.

Но Несрин заставила себя встретить глаза принца. Увидеть, как он изучает ее лицо.

— Я сказал ему, — наконец сказал Сартак, — что я планировал возглавить ракинов против Эравана с его согласием или без.

Хуже. Это становилось все хуже и хуже. Ей хотелось, чтобы его лицо не было так чертовски нечитаемо.

Сартак вздохнул.

— Он спросил меня, почему.

— Надеюсь, ты сказал ему, что судьба мира может зависеть от этого.

Сартак усмехнулся.

— Да. Но я также сказал ему, что женщина, которую я люблю, планирует отправиться на войну. И я намерен пойти с ней.

Она не позволяла осознать слова. Не позволила себе поверить в это, пока он не закончит говорить.

— Он сказал мне, что ты просторождённая. Что потенциальный наследник кагана должен жениться на принцессе, даме или кому-то с землями ради альянса.

Ее горло сжалось. Шум в ушах пытался заглушить звук. Не хотелось слышать остальное.

Но Сартак взял ее за руку.

— Я сказал ему, что если это значит быть наследником, я не хочу этого. И я вышел из игры.

Несрин втянула воздух.

— Ты ненормальный?

Сартак слабо улыбнулся.

— Я, конечно, надеюсь, ради этой империи, что нет. — он потянул ее ближе, пока их тела не соприкоснулись. — Потому что мой отец назначил меня Наследником, прежде чем я смог выйти из комнаты.

Несрин не могла осознать этого. Только дышать.

И когда она попыталась поклониться, Сартак крепко сжал ее плечи. Остановил ее, пока ее голова не опустилась.

— Ты никогда не должна кланяться, — тихо сказал он.

Наследник — он был рождён Наследником. Всего этого. Этой земли, которую она любила, этой земли, которую она все еще хотела исследовать.

Сартак поднял руку, чтобы погладить ее щеку, его мозоли царапали кожу.

— Мы летим на войну. Много неопределённости впереди. Но мы летим туда ради сохранения этого. — он наклонил голову, так что их губы оказались очень близко. — Сохранения того, что я чувствую к тебе. И ни армия демонов, ни темная королева, ни король — никто не изменит этого.

Несрин вздрогнула, позволив себе осознать слова.

— Я… Сартак, ты Наследник.

Он отстранился, чтобы снова посмотреть на нее.

— Мы пойдем на войну, Несрин Фалюк. И когда мы уничтожим Эравана и его армии, когда тьма, наконец, уйдёт из этого мира… Тогда мы с тобой вернемся сюда. Вместе. — он легко поцеловал ее. — И будем вместе до конца наших дней.

Она услышала это предложение, обещание.

Мир, который он лежал у ее ног.

Она вздрогнула от этого — того, что он так свободно предлагал. Не из-за империи и короны, но… из-за целой жизни. Его сердца.

Несрин задавалась вопросом, знал ли он, что ее сердце принадлежало ему еще после первой поездки на Кадаре.