Созвездие Девы
Вот почему когда у тебя всё хорошо, то обязательно должно случиться что-нибудь нехорошее?! Только у Веры Соболевой наладилась личная жизнь, как слух о ее романе с Великим и Ужасным в мгновение ока облетает всю больницу! Но это еще полбеды: четвертым интерном доктора Воропаева становится девушка, чье появление в терапии трудно назвать случайностью. Черная магия не знает пощады: визит к гражданке Лукоморьиной не проходит бесследно, а после смерти Бориса Рейгана возобновляется охота на древнюю ведьму. Бывшей рационалистке предстоит выбирать: остаться в стороне от необъяснимых, пугающих событий, или принять в участие в жестокой игре, ведь на кону - жизнь дорогого ей человека.
Аннотация
Вот почему когда у тебя всё хорошо, то обязательно должно случиться что-нибудь нехорошее?! Только у Веры Соболевой наладилась личная жизнь, как слух о ее романе с Великим и Ужасным в мгновение ока облетает всю больницу! Но это еще полбеды: четвертым интерном доктора Воропаева становится девушка, чье появление в терапии трудно назвать случайностью.
Черная магия не знает пощады: визит к гражданке Лукоморьиной не проходит бесследно, а после смерти Бориса Рейгана возобновляется охота на древнюю ведьму. Бывшей рационалистке предстоит выбирать: остаться в стороне от необъяснимых, пугающих событий, или принять в участие в жестокой игре, ведь на кону – жизнь дорогого ей человека.
Книга вторая
Созвездие Девы
Час утренний – делам, любви – вечерний,
раздумьям – осень, бодрости – зима...
Весь мир устроен из ограничений,
чтобы от счастья не сойти с ума.
Булат Окуджава
Вместо пролога
– И как мне тебя называть?
Вопрос, на самом деле, интересный. Ему-то легко: Вера – она и в Каракумах Вера, куда уж короче? Когда я родилась, мама хотела назвать дочь Вероникой, а папа – Варварой или Любовью. Компромисса достигли на Вере. До сих пор радуюсь, что я не Варвара! И не Вероника: есть у нас в больнице одна скандально известная личность…
– Ну, так как?
Воропаев снимал кожуру с апельсина и с ответом не торопился. Профессионально снимал, не пачкаясь и не брызгаясь, я даже залюбовалась.
– Как нравится, – наконец, предложил он, отдавая мне очищенный цитрус. – Вариантов масса.
– Мне нравится всё, – робко улыбнулась я, принимаясь за расчленение апельсина. – Ай!
Бывший когда-то рыжим плод метко стрельнул в глаз. Всё, не нравятся мне больше апельсины! Никогда им не верила!
– Держи, – обидчик сам собой распался на ровные дольки. – Витамин С.
Когда они уже закончатся, вещества эти?! Артемий кормил меня по определенной системе: сначала белки, потом жиры, за ними – углеводы с кислотами, а последними – эти самые витамины. Сначала А, затем В…
– Лопну ведь, – предупредила я и кинула в рот первую дольку.
– Заклеим. Питаться надо нормально, чтобы потом не страдать. Это даже не суточная норма, так, четвертинка. Давай-давай, не отлынивай!
– Ну не могу я больше, Ар… Вот опять!
– Да-а, – протянул он, конфискуя у меня половину цитруса, – вопрос, как говорится, ребром. Какие будут предложения?
– Артемий Петрович? – коварно предложила я.
– Прибью веником!
– Просто Артемий?
– Уже лучше, но всё равно слишком… ммм… официально.
– Артем?
– Лучше не надо.
– Тёма?
На этом я зависла. Либо недоставало фантазии, либо мне просто не хотелось коверкать его имя. Полезла в Интернет, благо, на счету оставался целый рубль. Уж там-то с фантазией всё в порядке…
Не ошиблась.
Когда на Воропаева хлынули варианты типа «Артоша», «Артюня», «Артёмчик» и (барабанная дробь) «Артэмино», он выдрал из моих рук телефон, вынул аккумулятор и спрятал под подушку. Да-да, Интернет – вселенское зло.
– Тёма, – мрачно заключил Артемий Петрович. – Пускай лучше будет Тёма…
Часть III
Надежда
Пешка – единственная фигура, которая имеет цель и может стать тем, кем захочет.
Неизвестный автор.
Глава 1
Новое начало
– Почему все люди не могут просто быть счастливы, Рудольф? — шепчет она.
– Этого я не знаю. Может быть, потому, что тогда Господу Богу было бы скучно.
Эрих Мария Ремарк
Доктор Наумова с постным лицом заглянула в мою палату.
– Вера, к вам тут посетители, – сухо сообщила она. – Впускать?
– Конечно, Лизавета Григорьевна, – обрадовалась я, пряча книгу под подушку. Саморазвлечение порядком наскучило, хотелось общаться, но доктор Лиза настаивала на «полном покое». Как по мне, от подобного «покоя» до «упокоения» один шаг.
– Только недолго, – сказала Наумова и посторонилась.
В узкие двери палаты протиснулись Толян, Славка, Жанна, Сева, Оксана и Натка с Кириллом. Сразу стало тесно, небольшое помещение не рассчитано на такое количество людей.
– Чур, не гомонить и вести себя прилично, – предупредила мой лечащий врач. – Вам и так послабление: больше шести человек не положено. Я бы не пустила, Вер, но они рвались.
– Большое спасибо, Елизавета Григорьевна! – хором ответили мы.
– Что с вами делать? – отмахнулась Наумова. – Двадцать минут, не дольше!
Уже третий день она ходит как в воду опущенная. Отвечает невпопад, хмурится, на хорошеньком лице – следы недавних слез. Стоило зазвонить моему телефону, как Лизавета хваталась за карман и бессильно опускала руку. Я не спрашивала, но, похоже, неприятный разговор с Печориным всё-таки состоялся. Лиза держится молодцом, а вот Бенедиктович заметно переживает. Кто рассказал бы – не поверила.