Голос швейцара заставляет ее вздрогнуть:

— Князь Бартоломей Ханджери. Прикажете принять?

Вопрос обращен к матери, но она с удивлением смотрит на дочь. Однако и Соня слышит это имя впервые.

— Пригласи сюда, — говорит мать.

Несколько секунд ожидания, дверь распахивается, и Соня невольно вскрикивает:

— Сергей!

Кравчинский, в одежде денди, какой-то не своей походкой приближается к ним. Мать смотрит на него испуганными глазами.

— Если не ошибаюсь, — приходит она в себя, — Сергей Михайлович…

— Увы, ошибаетесь, — как можно учтивее огорчает ее Сергей, — князь Бартоломео Ханджери. Можно и попроще — Варфоломей Петрович.

— Вы очень рискуете, Варфоломей Петрович, — говорит Перовская, — в этом доме…

— Я знаю, — успокаивает ее Сергей, — Бартоломео Ханджери не рискует. Он принят в лучших домах Кишинева, Одессы и Киева. У него безупречная репутация.

— Мама, оставь нас, — просит Соня.

— Ну что ж, — покоряется мать, — но прошу вас, недолго. Сонюшке надо отдохнуть перед дорогой.

— Меня отправляют в Крым, — печально усмехается Соня. — От петербургской заразы, как выражается отец.

— А если отказаться?

— Нельзя. — И, встретившись с его взглядом, добавляет: — Если я не поеду, повезут силой.

— Никогда бы не поверил!

— У меня нет другого выхода.

— Вы же свободны.

— Не могу.

— Почему?

— Потому, что мне поверили на слово.

— Вот и отлично! Доверие врагов…

— Да не в них дело, Сергей, — с досадой оборвала его Соня, — как вы не понимаете? Вы словно с другой планеты свалились. И этот ваш вид, извините, дурацкий.

— А что? Мне теперь даже дворники оказывают уважение.

— Вы шутите, — поморщилась Соня, — а мне не до шуток.

— Простите. Я действительно с другой планеты. Вчера только приехал в Петербург, вчера узнал, что вы под домашним арестом. Я подумал — надо вас вызволять.

— Каким же образом? Бежать? Это невозможно.

— Все возможно. Я вас спрячу у себя.

— Мое исчезновение повредит тем, кто арестован…

— А если вас осудят?

— Вряд ли. Прямых улик против меня нет.

— Это игра вслепую.

— Почему вслепую? Я кое-что предприняла. В суд я не пойду ягненком.

— Дай бог, — сомневался Сергей.

— Вы подумайте лучше, нельзя ли освободить кого-нибудь из наших.

— Вы же сами знаете, что такое Петропавловка.

— На днях из Одессы привезут в Петербург Волховского. Можно сделать попытку отбить его на вокзале.

— А сам Феликс предупрежден?

— Нет.

— Попробуем, — задумался Сергей, — времени у нас мало да и людей… Хорошо бы Степана привлечь.

— Его нет в городе.

— Где же он?

— Этого никто не знает, исчез куда-то. Халтурин, как и раньше, сам по себе. Но его не арестовали, это тоже известно.

— Ну, что ж. Постараемся что-нибудь придумать.

— Шансы у вас есть, жандармы ведь ни о чем не подозревают.

— Вас уже здесь не будет?

— Я уезжаю завтра.

— Тогда — желаю вам скорее вернуться.

— А я вам — удачи, Варфоломей Петрович. — Соня лукаво посмотрела на Сергея, и они оба расхохотались.

Как только поезд въехал под арку вокзала, Волховский решил бежать.

Решение возникло сразу, безотчетно, и он почувствовал, как сильно стало колотиться сердце. «Спокойно, спокойно, — внушал себе Волховский, стараясь утишить сердцебиение, — ничего особенного не произойдет. Я ведь абсолютно ничего не теряю. Если рискну и сорвется — все равно тот же каземат. Рискну. Жаль, что это только сейчас пришло мне в голову. Надо было предупредить, и сейчас я мог быть не один». Он не знал в точности, кто на свободе: держали его все время в одесской тюрьме, а туда сведения поступали скупо. Но списаться заранее можно и оттуда…

Последний раз дернулся вагон, Волховский приник к решетке.

По перрону сновали люди. Горели газовые фонари. Собственно, темнота и толкнула его к мысли о побеге. В темноте скрыться было гораздо легче.

Надо пересечь перрон, прыгать вниз на пути, лезть под соседний состав и бежать к депо; там есть выход на одну глухую улочку. Волховский ее хорошо знал. Осенью позапрошлого года он ходил туда на занятия к железнодорожным рабочим.

Добежать бы только до депо.

В толпе мелькнула знакомая голова. Неужели Кравчинский? Но разглядеть как следует Волховский не успел. С перрона к решетке придвинулся жандарм: