Мне нравилось всё: я впитывала дух страны и дух людей, которые окружали на данный момент. В очередном нашем с Ниной коротком путешествии я влюбилась в кirche – церковь, которая находилась на высокой горе. Это Rechnerg.

Крутой подъём через буковый лес был долгим и каким-то нереальным из-за тумана, что окутал подножие горы. Разговор у нас на эмоциях, а потому с частыми остановками. Отдышаться. Время к вечеру, солнце шло на закат. Холодало. Взобрались на гору. Запыхавшись, замерли в немом восторге. Вид, который открылся сверху, был невероятным. Налюбовавшись и сделав много фото с разных ракурсов, зашли внутрь. Кirchen не похожи на наши церкви. В них почти нет росписи и икон, как в христианских храмах. Скульптурная лепнина, витражи, высота готических потолков и скамьи для прихожан. Это верно продумано, я о скамьях. Иногда хочется посидеть и помолиться, или подумать, или поплакать тихо.

Kirche стала нашим с Ниной особым местом для души. Любим там бывать, когда я приезжаю в Германию. Взявшись за руки, можем сидеть и молчать. Тишина. Огонь свечей.

Твоей души неповторимость

Так радостно легла на сердце.

Как много в жизни изменилось,

Но, к счастью, родом мы из детства.

Твоя улыбка беззаботна.

Вот только знаю цену ей.

Иное так бесповоротно,

Что не понять причины всей.

Игра жестока – выжить сложно.

Стоишь, глаза закрыв на миг.

Небрежно и неосторожно

Потом идёшь на свой обрыв.

И думы горечью и болью -

Шипами в тело и мозги.

И обращаешься с душою,

Как с пленницей: «Не вой! Молчи!»

Бесстрастно время. Неизбежно

Отщёлкивает новый круг.

Не прогоняй своей надежды,

Не отвлекайся на испуг.

Ты силой духа величава.

Дурное как-то отойдёт.

Пусть память слева, разум справа.

Кораблик всё– таки плывёт.

Пусть наши судьбы не из лёгких,

Но наша дружба – не гроши.

Надломлен мир и другу плохо.

Всё просто: руку протяни.

Сложно складывать себя из обломков и кусочков. Душа – не мозаика из зеркал. Мы пытались помочь друг другу, как могли и как получалось. Боль разная, но это боль, с которой порой нет сил справиться. Вот тут и важна поддержка: гласная, негласная, любая. «Когда тебе кажется, что Бог закрыл перед тобой дверь, оглянись…Обязательно где-то открыто окно».

Мы только вдвоём просмотрели фильм «Живой». Вместе поплакали, обнявшись. Георг на просмотр допущен не был, но он понял, почему и не настаивал. Мы – две мамы. У обеих сыновья. У меня Дмитрий и Денис. У Нины Зиги и Алекс. Мы – одноклассницы. Дети почти одного возраста. Объяснять маме двух сыновей ничего не надо такой же маме двух сыновей.

Погода была всегда комфортной, даже, когда шёл дождь. У меня отпуск. Под уютным пледом с тетрадкой для стихов или книгой, можно подремать в ожидании Нины. Или погладить бельё под мерный стук капель и поразмышлять. Для меня домашние дела – не обуза: надо и делаю, без особого фанатизма, но и без скрипа нервов. Быт – часть нашего существования в социуме. Никогда не было проблемой приготовить обед, ужин, постирать, убрать квартиру, если позволяло время. И даже, когда не позволяло, делала. Тут уже играло роль чувство ответственности.

Дождь хлещет, стихая на время.

«Собаками, кошками» дождь.

Вот время для неги и лени.

Теряя себя, обретёшь.

Блаженство от шёпота струек

И слёзками капли в стекле.

Надеюсь, волнуясь и веря,

Что лучик вернётся ко мне.

Первое длинное путешествие по рекам Mosel и Rhein. Оно рассчитано на три дня – на выходные Нины и Георга. Автобаны поражали своей идеальностью, а потому скорости конкретные, у некоторых под 300 км! Мы ехали, как положено. Георг за рулём, а это водитель по имени « Всёпоправилам». Скорость у нас немаленькая, даже разрешённая.

Калейдоскопность вида за окном успокаивала. Тихая музыка. Мои мысли. Всё на месте.

Забавный дед на голубом с «золотыми» молдингами кабриолете привлёк внимании, когда мы с ним поравнялись. Я и Нина встрепенулись одновременно. Глядели во все глаза, высунувшись в окна. Лимузин кабриолет был очень длинный и очень раритетный, а дедок уже вышел в ранг антиквариата. На вид лет этак девяносто, не меньше. Его шейный платок голубого цвета, в гамме с его авто, трепыхался на ветру, ковбойская шляпа сидела, как влитая на седой голове. Лицо гладко выбрито и, казалось, запах дорогого одеколона окутывал всё пространство вокруг. Победоносный и, одновременно, шаловливый вид. Не сговариваясь, мы с подругой стали махать от восторга руками. Франт улыбнулся одними уголками губ. Чёрт возьми, как это здорово: история промелькнула рядом.