– С ними жил отшельник китаец по имени Генгис-Вэй. Он перевёл своё имя на наш язык, и получилось как Истинно Великий.
– Продолжил рассказывать Мукка.
– В отличие от своих товарищей он был приверженец древнейшей религиозной философии Даосизма. Когда мы стали вести разговоры о вере и мистериях, тибетцы вежливо замолчали и предоставили вести беседу только своему товарищу Вэю. Он мне рассказал о многих странных, почти непонятных для меня вещах. Он сказал, что ещё сто лет назад был посвящён Даосизтами в какой-то высший сан их невероятной философии. Он сказал, что человек может научиться превращаться в любой предмет, вещь или существо, а ещё сказал, что может прямо сейчас на моих глазах покинуть этот мир и уйти в иной мир, совсем непохожий на нашу землю. Я тогда чуть не умер от страха, но скрепя сердце досидел до конца его исчезновения. Что произошло с отшельником, и как это он сделал, я не понимаю, до сей поры. Его товарищи тоже не смогли мне объяснить принцип превращения Вэя. Они сказали, что он ушёл туда, где все вещи и существа кажутся совсем не такими как в нашем бытие.

– Так что же ты увидел, наблюдая за китайцем?
– Задал я ещё один вопрос Мукки.

– В это трудно, а может даже невозможно поверить, но с китайцем действительно произошла страшная метаморфоза. Он на наших глазах стал уменьшаться в размерах и наконец, превратился в крохотного лилипута не больше чёрного древесного муравья и ушел в щель в стене пещеры. Отшельники заговорили взволнованно на своём языке, а мне сказали, что их товарищ вернётся обратно спустя один лунный месяц. Я ничего не смог понять в этой жуткой мистерии китайца, хотя мы сами можем становиться невидимыми для посторонних людей, но здесь на моих глазах случилось совсем иное превращение человека.
–

Мукка долго молчал, давая мне время переосмыслить его рассказ, потом легко поднялся и подал сигнал двигаться дальше.

Мы прошли ещё шагов двести и действительно оказались у развилки тоннелей.

– Они могли бы сделать каменную дверь в этом месте.
– Предположил я, оценив не широкий лаз.

– Отшельники пользуются этими проходами, чтобы выходить к дороге, куда мы сейчас идём. Они редко, но общаются с жителями близь лежащих деревень как с этой, так и стой стороны границы, вот и оставляют их открытыми, а в нашу сторону закрыли, чтобы кроме нас никто не проник в подземелье.

– Ты говоришь тут не так далеко, может быть, сходим, посмотрим, живы ли отшельники?
– Предложил я задумчивому проводнику.

– Там у них кругом ловушки и мистические заговоры. Пойдёшь не вернёшься. Ты даже не помышляй соваться в обитель шаманов Бон-По. Нам нужно идти дальше, а то скоро на поверхности наступит рассвет.
– Мукка нагнулся и подправил голенища намокших сапог.
– Воды как-то многовато. Я давно не ходил в эту сторону. Нужды не было.
– Я тоже проверил свои солдатские ботинки, в них хлюпала вода и спросил.

– Надеюсь, дальше вода закончится?

– Чем выше, тем суше.
– Просто ответил Мукка.

Мы двинулись дальше. Подземная дорога была крайне плохой. Мы постоянно натыкались на завалы и кое-где, приходилось расчищать и расширять лазы. Иногда стенки тоннеля сходились настолько близко одна к другой, что я с трудом мог протиснуться, более того немалое расстояние мне пришлось идти в полусогнутом состоянии, хотя я видел что мой проводник ни одного раза не приклонил голову. Карабкаясь вверх по подземному проходу, мы продолжали вести разговор. Мне хотелось узнать как можно больше о жизни в подземном царстве. Я задавал много вопросов о социальном устройстве общины, но Мукка в большинстве своём отмалчивался или отвечал коротко и односложно.

– У тебя есть женщина?
– Спросил я.

– Была, но она умерла во время родов. Теперь я вдовец и дал себе зарок больше не жениться. Одно время я был учеником священника-шамана, но он сказал, что из меня может получиться только простой священник для произношения воззваний к добрым духам и душам умерших соплеменников. Я служу старостой при нашем подземном храме, там мы с тобой и встретились. Я хорошо исполняю свои обязанности, духи пещер всегда довольны моей службой.
– Ответил грустно Мукка. Было понятно, что он печалится от воспоминаний. Проводник, напряжённо помолчав, продолжил разговор на социальную тему.

– У нас умирает много детей. Здесь под землёй люди страдают разными болезнями. Сам понимаешь, среда обитания располагает. Некоторые верхние люди стараются помогать нам, приносят лекарства и даже уговаривают посещать их врачей на русской стороне. Я помню, мы лечили двух подростков от какой-то неизвестной болезни. Мы их выдали за детей местного чабана. Это было давно. Они вернулись в подземелье здоровыми и сейчас уже стали взрослыми мужчинами. С давних времён мы лечимся старинными способами. Изготовляем лекарства из трав, применяем мумиё, каменное масло, пчелиный прополис, мёд, пергу и яд не только пчелиный, но и змеиный. Так же в лечебных целях мы применяем серебро и об этом я уже тебе говорил. У нас есть хорошие, знающие шаманы, мы их называем старцами или на старинный лад - волхвами. Им подвластно всё. Шаманы пытаются вылечить больного, применяя заговоры, но результат не всегда положительный, как и в любом другом деле.
–

Мы надолго замолчали. Дорога осложнялась с каждым шагом, но вода больше не появлялась, и это был знак того, что мы поднялись по проходу на значительную высоту. Самые последние метры к выходу из подземелья нам пришлось преодолеть ползком.

Я выбрался на поверхность первым. В горах уже было утро. Солнце поднялось из-за горы и освещало своими чуть тёплыми лучами голые холмы, крутые лога, серые камни и чахлую горную растительность. Вслед за мной из небольшого отверстия в камнях выбрался Мукка. Он сел рядом со мной на плоский камень и сказал глядя в южную сторону.