В этот день, день смерти его родителей, Гарри решил попытать удачу и улизнуть ото всех. Он отказался идти на праздник, сказав, что для него это точно не праздничный день, и оскорблять память родителей он не намерен. Старшекурсники поверили, Дафна только понимающе хмыкнула — его невеста была умна и ценила личную свободу. Мальчик в очередной раз обрадовался своему выбору. Драко понял, почему на самом деле Гарри не идет, и не стал его останавливать, ведь вход в кабинет Салазара совсем рядом, а Гарри пойдет под мантией, и ничего не успеет произойти. По крайней мере, он на это рассчитывал.

Оставшись в одиночестве, Гарри достал из шкафа мантию-невидимку и накинул её на плечи. Надев капюшон и спрятав лицо, мальчик направился к выходу из гостиной. Пройдя через двери, он выдохнул — никто не пришел проверять. Быстро дойдя до картины со змеями и прошипев им открыться, Поттер пришел к василиску. Странно, что змеи не было на месте. Ведь когда на улице было холодно, тот не хотел уползать на охоту и впадал в спячку. Мальчик пожал плечами и направился в кабинет. Зайдя, он осмотрелся. Салазар посмотрел на него с усмешкой.

— Как долго тебя не было, наследник, — недовольно пробурчал портрет.

— Ты, наверное, знаешь, почему, — ехидно улыбнувшись, ответил ему Поттер.

— Да, это было неприятно узнать. Отвратительный полукровка чуть не убил моего наследника! Ты должен его уничтожить, Гарри! — резко прервав отповедь, сказал ему Салазар.

Мальчик ехидно улыбнулся и спокойно ответил портрету:

— Я сделаю это. Но мне кажется, здесь замешан директор.

Салазар удивленно приподнял брови и посмотрел на мальчика.

— Как такое может быть? Он не может причинять вред школьникам — ему замок не позволит! — ответил Основатель.

Гарри понимающе улыбнулся, но все же, спросил:

— А правда, что я могу общаться с замком?

— Да, все верно. Для этого нужно прошипеть гобелену в Большом зале о том, что ты мой наследник и требуешь Хогвартс слушать тебя и слушаться тебе.

Поттер кивнул, взяв эту информацию на заметку.

«Значит гобелены в Большом зале не так уж и просты? Это интересно».

— Довольно легко, только как это сделать, чтобы никто не узнал? — стал размышлять вслух мальчик.

— Ночью, под своей прекрасной мантией, — ехидно улыбнувшись, ответил ему Основатель.

— Я попробую. Но что мог предпринять директор такого, что он виноват, но замок этого не видит? — этот вопрос давно мучал Поттера, так что он был рад наконец-то задать его тому, кто действительно может на него ответить.

— Я не уверен, но возможно он узнал об этом свойстве из дневников твоей семьи, — осторожно ответил Основатель.

— Возможно. И что это может быть? — с плохо скрываемым любопытством спросил Поттер.

— Он привязал к себе замок, закрыв от него свой разум и действия с помощью артефакта твоей семьи. В наши времена он надевался, когда должно было быть применено суровое наказание к студенту. Это было нужно, чтобы директор не чувствовал тоже самое, что и наказанный. В этом суть этой связи: директор чувствует все: боль ученика, если такое произошло, где находятся все студенты и преподаватели, что делают. Власть директора безгранична.

— А как можно сместить директора? — еще один важный вопрос, который мучал мальчика был задан.

— Поговори с замком, потом мне расскажешь, что он тебе поведал, — спокойно ответил ему Основатель.

— Хорошо, Салазар. Кстати, ты не знаешь, где василиск в такой холод пропадает? — поинтересовался у портрета Поттер.

— Наверное, ему стало скучно, и он ползает по трубам. Не бери в голову, — легкомысленно ответил Салазар.

— Хорошо, до встречи. Постараюсь прийти побыстрее в другой раз, — попрощался со Слизерином мальчик.

— Я тоже на это надеюсь, наследник.

Мальчик кивнул портрету и, взяв новую книгу по артефактам, удалился. Портрет вздохнул и с грустью посмотрел на дверь. Ему было слишком одиноко здесь, а тем более больно было осознавать, что его наследники повторяют его ошибки. Судьба была слишком несправедлива к его Роду.

***

Гарри вернулся в гостиную и увидел, что абсолютно все студенты сидят в общей гостиной. Повернув голову в его сторону, они посмотрели на него с удивлением, хотя Драко — с явным облегчением.