Чармейн отпустила платье, Кувшинка нырнула в стремительный поток ручья и растворилась между струй.

Они с Дэмиеном не придумали для Ветерка секретного имени. Чармейн до крови прикусила щеку изнутри, чтобы успокоиться. Будь у ее сына еще одно имя, может быть фейри не имели бы права его забрать…

Чармейн брела все дальше по ручью. Остановилась, когда Кукушонок проснулся и потребовал кушать. Он разглядел ее лицо, улыбнулся широко, всем сердцем, сладко зевнул. Чармейн рассеянно глядела на него, ничего не видя перед глазами.

Как бы ей вернуть сына?

Начал накрапывать теплый летний дождик. Чармейн засуетилась, собрала в котомку грязные пеленки, замотала Кукушонка обратно в переноску. Капли тарабанили по листве, ребенок довольно щурился, открывал рот и высовывал язык навстречу дождю. Чармейн даже заколебалась, не продолжить ли поиски, но стоит ходить с ребенком под струями воды дождем, даже теплой как парное молоко.

Возвращаться с пустыми руками было тоскливо. Плечи ломило от усталости, от непривычной тяжести подменыша у груди. Чармейн вспомнила, что ничего не ела с утра, забыла взять с собой еды из дома. Желудок подавал о себе знать настойчивым бурчанием.

Она зашла в хижину, скинула котомку, положила Кукушонка в кроватку и почувствовала себя совершенно разбитой. Хотелось лечь в кровать, заснуть на несколько лет. Проснуться, когда тоска станет терпимей. Проснуться в другой реальности, где сын рядом.

Кукушонок не хотел лежать в кровати и смотреть в потолок. Он выспался за день мерного качания в переноске, теперь желал играть. Чармейн со стоном уложила его на стеганном одеяле на животе и расставила вокруг яркие безделушки. Ее руки дрожали, голова кружилась. Сил встать, приготовить себе по есть не было. Она беззвучно заплакала.

***

Когда вернулся Дэмиен он застал жену бродящей по комнате с подкидышем на руках. Тот захлебывался плачем, Чармейн же мерно качала его с отсутствующим выражением лица.

Он сам еле стоял на ногах, но тут же забрал ребенка, усадил жену за стол.

— Что случилось? — спросил он.

— Кукушонок голодный, а я не могу его накормить. Молока нет.

Дэмиену хватило одного взгляда, чтобы понять в чем причина. Чармейн выглядела бледной, осунувшейся. Скорей всего, за весь день не съела ни крошки. Совсем погрузилась в горе и забыла, что кормящей матери нужно заботиться о себе.

Он сумел одной рукой держать подменыша на плече, а второй поставить перед Чармейн кувшин с водой и наказать пить. Потом вышел на улицу и вернулся с полной корзиной мелких сладких абрикос с маленькой косточкой.

— Ешь вдосталь, потом отдохни. О молоке не думай, лучше поспи. Я пока прогуляюсь с подменышем.

— Лучше скажи, есть новости? Смогли что-нибудь отыскать?

— Завтра новый день, Чармейн. Завтра будем пытаться вновь. Лес не посылает заданий ни мне ни Милисент, одно это должно подарить нам надежду.

— Хозяин леса мог бы и вмешаться.

— Мог бы. А если бы он решил в пользу фейри? Они ближе ему, ты ведь знаешь… Все, родная, ложись поскорей и постарайся временно забыть о всем плохом. Всего на пару часов.

— Кукушонок голоден…

— Ничего, мы с ним найдем, чем заняться. Уверен ему понравится купание в ночном озере при луне.

Чармейн встала, обняла мужа, поцеловала в губы, зарылась пятерней в густые волосы. Иногда ей казалось, что именно Дэмиен сошел со страниц древних сказок. Настоящий рыцарь без страха и упрека. Уставший, голодный, он всегда ставит ее интересы над своими. Рядом с ним и сама Чармейн старается стать лучше.

Когда за мужем и подменышем захлопнулась дверь, Чармейн даже смогла закрыть глаза и мгновенно провалилась в благословенные объятия сна.

Она проснулась с полной грудью. Сердце колотилось, в горле застыл ком. Ей послышался плач Ветерка, но в доме было темно и тихо. Чармейн протерла глаза, вскочила с кровати и принялась наводить порядок в хижине, греть ужин для мужа.

Дэмиен зашел с Кукушонком домой, тот был так голоден, что принялся за еду слишком быстро, закашлялся от притока молока. Чармейн похлопала по костлявой спине малыша, протерла нос и рот чистой тряпицей. Он судорожно вздохнул и снова потянулся к ней.

— Не жадничай, — прошептала ему Чармейн. — Все твое.

Кукушонок кушал и свободной рукой гладил ее предплечье. Будто благодарил.

Дэмиен ужинал и наблюдал за ними с грустной улыбкой. Стук в дверь, вежливый и настойчивый оказался для них полной неожиданностью. Гостей не ждали.

Чармейн поспешно прикрылась от шеи до колен пеленкой, закрывая сосущего подменыша. Остановить ребенка во время еды невозможно, даже для важных визитеров. Дэмиен встал из-за стола, обернулся к Чармейн, следя, чтобы она закончила приготовления и открыл дверь.