Наконец появился Кристоф. Он выглядел уставшим, замученным. Кивнул Иствану и направился к конюшне.

В седле я сидела в десятый раз в жизни (или сколько там уроков верховой езды преподали в Академии?) и на фоне мужчин смотрелась кулём. Вцепившись одновременно в поводья и гриву, мечтала не упасть и не отбить зад. Не выдержав, даже попросилась к Иствану на лошадь, но тот возразил: 'Ещё больше синяков набьёшь. Не в сети же тебя подвешивать!'.

Кристоф утверждал, будто Часовня духов недалеко от Верешена, мне же дорога показалась вечностью. Одно дело, когда трясёшься на ухабах в повозке, и совсем другое, когда считаешь эти самые ухабы всеми частями тела. Интендант, будто предвидя проблемы, уступил мне своего мерина, заверив, что тот демона на спине вытерпит, но, похоже, я оказалась хуже демона. Несчастное животное всё чаще косилось на хозяина, будто обвиняя. Кончилось всё тем, что Кристоф со вздохом забрал поводья и намотал на запястье. Стало легче: и мне, и лошади.

Вокруг тянулись вересковые пустоши. Казалось, им не будет ни конца, ни края.

Я напряжённо вглядывалась в горизонт, пытаясь отыскать намёки на руины или строение, но ничего — всё те же кусты с жёсткими мелкими листьями, редкие ёлочки, ракитник и россыпи камней. На них грелись ящерицы, которые при виде нас стремительно ныряли в траву.

Ни Истван, ни Кристоф не выражали беспокойства, из чего сделала вывод: едем правильно. Фактически повиснув на шее мерина, кое-как приноровилась к его движениям и теперь, будто ящерка, тоже наслаждалась солнцем. Живительное тепло заставляло кожу светиться изнутри — она у меня светлая, проделать такой фокус нетрудно. За лето уже успела обгореть, зато теперь постепенно покрывалась золотистой корочкой загара. И на переносице веснушки, аж целых три.

— Тебе не жарко? — Истван покосился на мои рабочие брюки. Других не было, я предпочитала платья, но для седла они противопоказаны. — Ещё бы на меху надела!

— Зато прилично. Ничего, потерплю.

— Ловлю на слове. Только в следующий раз штаны по сезону купи, раз ноги показать боишься.

Постепенно гранитных валунов становилось всё больше, а вереска всё меньше. Кусты теперь жались друг к другу, образуя островки. Зато обильно разросся шиповник, привлекавший диких и домашних пчёл.

— Близко уже, — предупредил Кристоф и посоветовал: — Осторожнее, вдруг что-то переменилось?

Неожиданно, будто из-под земли, выросла изогнутая в форме волны скала — огромный гранитный валун. Если все остальные отливали краснотой, то этот перламутром из-за обильного вкрапления слюды и кварца. Он горел так, что на солнце слепило глаза. А ещё там было зеркало, самое настоящее природное зеркало в естественной выемке ближе к гребню. Оно отражало кусочек неба и разлапистые ели, будто часовые, расходившиеся полукружьем от валуна.

— Это оно?

Действительно, красиво. И да, магический фон шалит, идёт волнами — то прилив, то отлив.

— Почти, — уклончиво ответил Кристоф и обернулся к Иствану: — Вы ведь тут бывали?

— Редко, но дальше не забирался. Слева — речка, справа — чудный лесок с не менее чудными травами. И так, по мелочи, артефакты на солнышке за час заряжаются. Духи сплошь дикие, никого из людей, но мне не мешало.

— Вот это место я и предлагал вам посмотреть, Рената, — интендант спешился и помог мне слезть с мерина: у самой ноги не гнулись. — Тут целая гряда, всё ниже и ниже, спускается к реке. Берег обрывистый, песчаный, а на другой стороне — маки. Сейчас как раз вовсю цветут.

— Идите, идите, смотрите, а я пока делом займусь, — Истван многозначительно покосился на меня. — Помнится, я кое-кому обещал. Но не взыщи, если его уже забрали когтистые руки, с демонами тягаться не могу. Вот с бесами умею.

Одарила некроманта улыбкой и предложила сплести ему венок. Истван не оценил и посоветовал украшать себя, а не окружающих. Но я всё равно сплету и уломаю надеть. Что-то подсказывало, некроманту понравится.

Истван остался возле валуна с зеркалом, а мы с Кристофом осторожно, чтобы не споткнуться о мелкое каменное ожерелье, побрели налево, к реке. К ней действительно вела своеобразная лесенка из утёсов, последний из которых тонул всё в том же ароматном шиповнике. Здесь росли сразу две разновидности: розовый и белый.

Трава изумрудным ковром устилала землю.

Берег обрывался полого, позволяя спуститься на отмель. Туда течением выбросило несколько ракушек. Интересно, нет ли в них жемчужин? Другой склон действительно круто вздымался над чуть зеленоватой водой. На нём, до самого лиственного леса, раскинулось алое море маков. У меня дух захватило от этой красоты. Только как их нарвать? Обернулась к Кристофу и тут увидела её, Часовню. Она будто парила в воздухе над тем самым гигантском валуне, не отбрасывая тени. Белоснежная, с тончайшими розовыми прожилками неизвестной породы. Окна, судя по всему, сориентированы по сторонам света, а сужающуюся к небесам крышу венчал пульсирующий, подпрыгивающий на острие-спице шар.

Но почему мы не видели её прежде? Ручаюсь, я внимательно осмотрела скалу, не могла не заметить.

— Кристоф, вы видите? — с замиранием сердца указала на Часовню.

— Вижу, — спокойно ответил тот. — Со стороны реки на расстоянии приглушение ослабевает.

— А можно… можно подойти к ней?

— Без Иствана нет. Это постройка демонов, а они известные шутники, хоть и забросили её много веков назад.

После этих слов мне ещё больше захотелось взглянуть на Часовню. Вдруг это Врата? Мир мёртвых — это мир демонов, а Эрно просто так словами не разбрасывается, не стал бы звать только ради красивого вида.