– Вот маг - на листе появилась новая строка: аАbbdDd. – Если скрещиваем его со смертным, то у нас нет двух больших букв. Если с другим магом, то раскладка ребенка может быть - Алиса дописала третью строчку: ааbBDd,– и так далее. Но если от папы мага и мамы мага мы получаем парные большие буквы - то на выходе труп. И это я еще упростила схему, чтоб не лезть в дебри биостатистики уж совсем глубоко.

Полина внезапно широко улыбнулась:

– И ты глубоко уверена что дефицит контакта с матерью не является проблемой, да? И после первого года жизни они не помирают. Потому что магия! Со всех больших букв! И нормы развития их не касаются!

Алиса, разогнавшись, продолжала:

– Потому что большая часть смертельной рецессивной генетики уносит детей до года. Максимум до трех лет. Потом это уже излечимые состояния. А так... Может, если такого магеныша отловить и сделать ему трансплантацию костного мозга, он и выживет.

– Даа...
– Полина покрутила в руках карандаш.
– И здоровый ребенок со способностями, по-твоему, нормальненько так переносит расстройство личной привязанности, детские депривации и все остальное. Без антибиотиков и с соответствующими гигиеническими практиками! Чего ему, он же будущий маг!

– Нет, не переносит, - признала Алиса.
– Но с иммунитетом там получше с самого начала.

Полина бросила карандаш на стол:

– И поэтому они сразу железобетонные! И если до года не помер, ну до трех, дальше он сам идеально развивается и ничего ему не будет, в какой треш его ни засунь. Самой не смешно, нет?

Алиса не понимала намеков:

– Почему, будет. После инициации это обычный ребенок, который точно так же может умереть от скарлатины, но вот бактериальная и вирусная нагрузка ему нужны больше, чем смертному. Грубо говоря, не пять зараз на литр воздуха, а восемь.

Полина снова начала крутить в руке карандаш.

– Мне очень хочется выматериться. Ты слепая или глупая? Или тебе так неприятна тема, что ты ее сморгнула и забыла настолько бойко?

– Почему развидеть-то?
– барышня пожала плечами.
– Я отловила биолога, и он мне схему и сделал с научным объяснением. Если ты хочешь сказать, что часть их детских смертей - следствие отсутствия контакта с матерью и депривации - да, наверняка. И наверняка их списывают на генетику. Но генетика там тоже есть. Извини, с синдромом Краббе, например, в лучшем случае связь с матерью действует на то, в каком возрасте ребенок сможет перенести трансплантацию костного мозга и восстановиться, а не остаться овощем. И как он ее перенесет. Сам синдром она не отменит никак. Ну и с шансами на то, как быстро мать забьет тревогу, поставит на уши педиатра, выйдет на генетиков и попадет на лечение. Поэтому первенцев с Краббе, которые в порядке, во всем мире по пальцам одной руки пересчитать можно.

– Алиса, блин... Наблюдатель, ять... "какой-то процент"... какой именно процент здоровых - это слово Полина выделила голосом - детей гибнет от депривации и ее последствий, без должного ухода и реабилитации, ты в курсе?

– Нет, потому что я делала это исследование под генетику...
– сникла барышня.

– Ага, - раздраженно сказала Полина.
– И какой процент допубертатных детей гибнет в их условиях от последствий расстройства личной привязанности, тоже не считала? А ничего, что в сааланской элите это неизбежно будет? Оно же определено форматом отношения к жданному и желанному ребенку, которое ты мне изобразила. Ничего, что этого просто не может не происходить штатно и регулярно? Особенно на фоне отсутствия антибиотиков и гигиены.

– Игнорирование и отвержение? Да, оно там есть как культурная норма.
– Алиса все еще не понимала сути ошибки.

– Во-во, - процедила Полина.
– И ничего. И нормально.

– С шансами, кстати, часть этой проблемы компенсируют принимающие сайни, - кисло заметила барышня.
– И кстати, это не моя культура, чего бы мне за них переживать.

– Генетика, конечно же, единственная причина.
– едко хмыкнула Полина, уже второй раз в течение разговора дошедшая до белого каления.
– Я на твоем месте, дорогая, переживала бы за себя, обнаружив такую модель в своей голове, как часть нормы, но это вопрос отдельный. А теперь смотри как все на самом деле выглядит. Приятно не будет, говорю сразу.

– Ага...
– Алиса совсем погрустнела, предчувствуя трепку.

– Генетику они выносят на флаг, как мотив и формальную причину для игнорирования и отвержения ребенка доречевого возраста. Генетических отклонений там не столько, сколько у них детей мрет, но списываются все смерти именно на генетику.

Алиса покачала головой:

– Поправочка - начнут списывать. Когда им эту раскладку кто-то из биологов нарисует. Если еще не сделали, за столько-то лет.

Полина махнула рукой.

– Они это уже злую тьму лет делают, успокойся. Почему и основной вопрос, послужившей основой для гипотезы, был про генетику, а не про причины детской смертности в общем. А реально причиной отвержения является неготовность родителей строить отношения с неречевым существом. И поэтому детей отдают сайни настолько часто. И поэтому рожают с запасом.

– С крайне небольшим запасом по сравнению с Землей, - возразила Алиса.

Полина поморщилась:

– Охренеть аргумент. Если, допустим, я задам кому-то из досточтимых вопросы - а ведется ли статистика количества детей, приведенных в интернат сайни, а ведется ли в целом статистика количества рожденных, а ведется ли статистика доинтернатских и интернатских детских смертей будущих магов - то может выйти неловко.