У. – Вникни сам: что ты разумеешь под словом «первенство»?

И. – Кажется, что сие слово не требует изъяснения.

У. – Например, между братьями есть ли первенство?

И. – Должно быть.

У. – А между отцом и сыном?

И. – Здесь должно быть нечто большее, нежели первенство.

У. – А между начальником и подчиненным?

И. – И здесь есть некоторое иное отношение, нежели первенство.

У. – Как же называется отношение начальника к подчиненному?

И. – Начальство, или власть.

У. – Не видишь ли теперь, что первенство присвояется одному из тех, которые друг над другом не имеют власти? А из сего и выходит предположенное мною заключение: признано было первенство папы. Следовательно, не признавали власти папы над всей Церковью, или, что то же, не признавали папу главой Церкви.

И. – Но нынешняя Римская церковь, именуя папу главой Церкви, точно ли присвояет ему не одно первенство пред прочими епископами, но и власть над всей Церковью?

У. – Ты мог видеть сие из приведенных мною догматов папско-тридентского Символа. В нем папа именуется «наместником Иисуса Христа» и предписывается «клятва о послушании папе». Это уже не простое первенство, какое восточные патриархи отдают патриарху Константинопольскому, но преимущество власти, да и власти «самодержавной».

И. – Так, может быть, и французский сочинитель под именем первенства разумел преимущество власти над всей Церковью?

У. – Но для чего же он не сказал яснее: «Признана была власть папы над всей Церковью», а сказал только: «Признано было первенство папы»? Не значит ли сие, что последнее только положение надеялся он доказать, а не первое?

И. – Сие должно быть усмотрено из продолжения его доказательства.

У. – Он и в продолжении своего доказательства говорит о первенстве только, но из того выводит опять заключение о власти папы как главы Церкви.

И. – Впрочем, он свидетельствуется семью Вселенскими Соборами в том, что тогда греки признавали папу главой Церкви.

У. – Он сам же и уничтожает сие свидетельство, когда говорит, что на семи Вселенских Соборах признано было только первенство папы, а не власть папы над всей Церковью как главы ее. Но если тебе угодно, и я свидетельствуюсь семью Вселенскими Соборами в том, что тогда греки не признавали папу главой Церкви. Остается тебе самому выслушать сие свидетельство и судить, на чьей стороне справедливость.

Первого Вселенского Собора 6-е правило гласит так:

«Да держатся древние обычаи, сущие в Египте, и Ливии, и Пентаполе, дабы над всеми сими власть имел Александрийский епископ: ибо и Римскому епископу сие обычно. Подобно и в Антиохии, и в прочих областях свои старейшинства да сохраняются Церквам» [29] .

Здесь видишь, что та же власть, какую имел Римский епископ, предоставляется Александрийскому и еще некоторым епископам; что сия власть не вновь дается сим епископам, а только подтверждаются Собором древние обычаи; что по сим древним обычаям как Александрийскому епископу принадлежала власть над Египтом, Ливией и Пентаполем, так и Римскому епископу – власть над некоторыми, и то немногими, Западными Церквами, а отнюдь не над всей Церковью Вселенской. Суди по сему, сколь далек был Первый Вселенский Собор от того, чтобы признать папу главой Церкви.

Второго Вселенского Собора 3-е правило повелевает: «Константинопольскому епископу иметь старейшинство чести по епископе Римском: ибо новый Рим есть» [30] . И здесь если предполагается какое преимущество в Римском епископе, то единственно первое старейшинство чести, а отнюдь не всеобщее старейшинство власти.

Должно заметить, между прочим, основание приведенного теперь правила. Почему Константинопольский епископ по Римском епископе? «Ибо новый Рим есть». Если обратить силу сего рассуждения на Римского епископа, то можно сказать взаимно: почему епископ Римский пред Константинопольским епископом? Ибо древний Рим есть. Вот какое преимущество дает папе Второй Вселенский Собор, а не власть главы Церкви.

Третий Вселенский Собор, подтверждая Кипрским епископам, а по сему случаю и другим епархиям вообще древние права независимости от посторонних епископов и ограничивая власть каждого митрополита теми областями, на которые она издревле простиралась, изъявляет при том следующую предосторожность: «Да не преступятся правила отец; да не превзыдет под видом священнодействия гордость светской власти; и да мало-помалу, неприметно, не утратим той свободы, которую Своею Кровию даровал нам Господь наш Иисус Христос, Освободитель всех человеков» [31] (правило 8). Итак, и сей Собор не признавал такого единовластия, какое имеет ныне в папе Римская церковь, а брал предосторожность, чтобы таковой когда-либо не явился.

Между правилами Четвертого Вселенского Собора под числом 28 находится следующее: «Следуя во всем определениям святых отцов и признавая читанное теперь правило ста пятидесяти боголюбивейших епископов (то есть 3-е правило Второго Вселенского Собора)… то же и мы определяем и постановляем о старейшинстве святейшей Церкви Константинополя, нового Рима. Ибо престолу древнего Рима, ради царствующего сего града, отцы прилично дали первенство. И по тому же уважению сто пятьдесят боголюбивейших епископов равное старейшинство предоставили святейшему престолу нового Рима, нашед то правильным, чтобы град, возвышенный пребыванием царя и синклита и пользующийся равным старейшинством с древним царственным Римом, так же, как сей, возвеличен был и в делах церковных, яко второй по нем» [32] .