Растерянная маленькая девочка, вспоминающая свой первый полет... "Дяденька, вам больно? У вас ножки болят?" Падение в никуда, удивление, неожиданное расставание навсегда с любимым лесом и любимым миром... Вот... Он поймал её... Мягко обволакивая полем своего огромного знания... " Линда! Тогда у тебя всё получилось... Получится и теперь. Хотя в какую-то часть твоего мозга крепко вцепился профессор Тараканов - и всё ещё держит... Я тоже держу тебя, Линда! И ты держись... За свое детство. Стань маленькой Линдой. У которой всё получалось легко и свободно. Вдохни свободу полной грудью"... Нет, её разум будто разбивается сейчас на тысячи осколков, отражаясь в нескольких зеркалах, в нескольких временах и жизнях одновременно, растворяется, разрушается, расслаивается, превращается в пыль... Она гибнет, гибнет её разум, сцепленный с разумом Тараканова... Слитый с ним воедино. А сознание профессора не выдерживает Перехода - оно расслаивается на кусочки-сознания заимствованной им, высосанной им из других людей ментальной энергии, которая высвобождается, наконец, и возвращается в единый поток коллективного бессознательного человечества... Но и Линда чувствует эту гибель, похожую на взрыв ядра на миллиарды маленьких частиц.

"Линда! Доченька моя!" - прорывается сквозь смерть мелодичный женский голос... Нет, этого не может быть! Голос - незабываемо прекрасный, как мелодия Света, как голос Богини... То ли слышанный в детстве - то ли не слышанный никогда. "Мы с мамой любим тебя, радость наша! Держись!" - а этот, второй голос - мужской. Слёзы из глаз, как искры, как капли лучезарного Света, льются из глаз врана... "Я иду к вам! Милые, родные!" - сознание Линды растворяется в пустоте, в потоках слез, в том сказочном мире, когда она бежала по чистому, свежему от дождя лесу, навстречу отцу и матери... Она становится свободной, вольной, и летит... Соединяется с остальными в потоках света и радости... И вран закручивает эти потоки света и радости в единую спираль...

Линда, Шнобель, Оливер, Генрих, и даже Пёс - он видит все эти маленькие светящиеся точки-сознания. Кружатся они в солнечном круге, на границе мироздания, между бытиём и небытиём...

Кролас видит их души сознанием врана. Но видит не только эти точки - сознания... Он также видит и то, что над ними кружится маленькая, вдохновенная, необычайно жертвенная птица-душа. Его любимый советник и друг... Его вран... И вот его друзья, уже плавно опускаясь, парят над лесом. Никакой машины, приборов - нет. Они исчезли. Только люди прошли меж мирами. Мягко и плавно, весело летят, светясь от счастья, их зримые сейчас души.

Вот только маленькой самоотверженной птичке нужно теперь, отпустив их, возвращаться обратно, наверх... С трудом преодолевая колодец из облаков и света - пока ещё виден обратный путь и не забыта дорога. И вран, с трудом, с неимоверной тяжестью, преодолевая самого себя, стремление своей души, начинает обратное движение... Ему нужно вернуться. Его ждет еще один человек...

Вот уже снова - безводная пустыня. Раскаленный воздух. Край пропасти. На самом краю - страшный, искорёженный хлам железа. Боевой вертолёт. В нём - закативший глаза, тоже искореженный, только - лишь собственной злобой, жуткий человек. Он до конца, до последней мысли своей желал одного - порабощения другого человека, другого сознания... Как панацеи для увеличения своей силы. Он выбрал духовный каннибализм, издевательство над другими людьми и страшные эксперименты над чужими сознаниями. Вран не сочувствует этому трупу, который-то и при жизни своего тела был трупом. Умная птица летит дальше - чтобы ждать своего друга у Полночных врат Ростова...

Внезапно Иоганн вновь услышал зов врана - и полностью отрешился от всего, что происходило вокруг и в воображении. И для него не было ничего важнее этой связи. Этого голоса...

– Кр-ролас! Кр-ролас! Я пр-роходил зону - только что. И - вер-рнулся. Ты видел?

– Да. Я видел и чувствовал.

– Я вер-рнулся потому, что и ты не сможешь пр-ройти её без существа, уже пр-роходившего зону... Без врана. Даже не каждый др-риммер пройдет. И я буду твоим пр-роводником. Ты готов к этому испытанию?

– Да! Там, на той стороне, теперь Линда, Оливер, Шнобель, Генрих... Я хочу быть с ними. И - с тобой! А тебе абсолютно нечего делать в этом городе.

– Гор-род станет вскоре чуточку лучше и чище. В нём тоже есть хор-рошие люди! Но сначала здесь будет гр-ражданская война и зачистка гор-рода от сволочей и бандитов. Но - ты пр-рав, моё сердце принадлежит др-ругому миру. Думаю, что тебе он тоже понр-равится. Только нужно будет решиться... Прыгнуть в пропасть. Ты к этому готов?

– Да. Только - покажи, где мои друзья сейчас, и как себя чувствуют.

– Нет, не могу! Я сейчас - у Полночных врат. Сижу на высоком кирпичном забор-ре. А они - уже в др-ругом мир-ре. Всё с ними в пор-рядке.

– Тогда... Ты проведешь меня к проходу? И будешь ждать там, у Полночных врат?

– Да, Кр-ролас! Я тебя жду. У Полночных врат. На границе Города и Зоны, - слышит Иоганн.

Он медленно выходит из транса. И возвращается сознанием... на крышу. Рядом с ним и трупом Золотусского, возле которого он сидит, столпились Зарема, Ярита и дядя Ося.

– Наконец-то!
– говорит торговец.
– Я минут двадцать тряс тебя, пытаясь привести в чувство... Что случилось? Припекло?

– Дядя Ося! Отвези меня к Полночным вратам!
– тихо просит Иоганн. Так тихо, что сам не слышит свой голос. Но наклонившийся над ним дядя Ося слышит всё, и мгновенно замолкает. Потом спрашивает:

– Что, опять на контакт выходил? Со своим Говоруном? Ну, и как он там? Куда он подался?

– Как обычно: птица Говорун отличается умом и сообразительностью, - пошутил, приходя в себя, Кролас.
– Ну, что? Подкинешь меня к Полночным вратам? На вертолёте... Что тебе стоит?

– Ха-ха-ха! Нет, вы только посмотрите на него, дамы! Он реально думает, что всё в мире - лишь случайность, и что я подкину его лишь до Полночных врат - а затем старый и глупый дядя Ося вернется назад, чтобы выяснять с Боровом и Крысой вопрос, кто же из нас троих будет теперь править городом!