Нет огненных страстей, серенад под балконом, воплей о страдающем сердце и измученной печени, вздохов вслед любимой и пожирания глазами ее следов на песке. Да, и песок этот поцеловать тоже не рвутся благоговейно, как и подол платья любимой.

И объяснить людям, что чувства у всех и проявляются по-разному, и зреют индивидуально, бывает непосильной задачей. Они просто не видят того, что не вписывается в их стандарты.

Нет комнаты, засыпанной алыми розами? Все, это не любовь!

Но ведь и шипов в пятках тоже нет. И кто знает, что дороже для человека - купленные розы, в которые не вкладывается души, или поддержка в нужную минуту? Подставленное плечо, разделенное бремя...

Тут уж каждому свое. Но если человек готов променять чувства на красивые жесты, то чувств он и не стоит.

Жестов ему за глаза хватит.

– Любит - это хорошо. Ты присядь, отдохни... Выпьешь со мной?

– Вишневый компот, ваше величество?

Эрик фыркнул от всей полудемонской души.

– Не угадал. Клубничный.

Эта картину не стоило показывать никому из придворных, да и по соседним королевствам рассказывать не стоило бы. Но маг и король от души хохотали, едва не грохнув графин с компотом. Нервы требовали своего...

И объяснить, над чем они смеются, присоединившемуся Алонсо, они были просто не в силах.

Канцлер посмотрел, вздохнул, и принялся разливать компот. Разольют ведь... а долг хорошего канцлера позаботиться о своем монархе... ведь дохихикается, бедолага.

Да, у демонов тоже бывает икота. Диафрагма-то у них точно есть.

***

Когда я открыла глаза, за окном было темно.

Я лежала в большой комнате, на кровати под балдахином, на столике рядом горели свечи, а в кресле, в паре шагов от меня, сидел Рамон Моринар и читал книгу. То есть держал - за пару минут, потраченную на разглядывание окружающей обстановки, страницы не шелохнулись.

Я тихо кашлянула.

– Эммм...

Сказанного оказалось достаточно. Книга полетела в сторону, а Рамон опустился на колени рядом со мной.

– Вета!

И столько было в этом слове.

Волновался. Переживал, нервничал, сидел рядом, хотя мог бы поручить это служанкам...

– Я жива?

Не очень умный вопрос, но имея дело с некромантом лучше узнать заранее, человек ты - или уже зомби, к примеру. Марта ведь била в грудь, если она не промахнулась, я сейчас должна уже гроб осваивать.

– Марта промахнулась. Ты получила серьезную рану, потеряла много крови, тебе придется полежать пару недель в кровати, но жить - будешь.

– Это хорошо. А шрам останется?

Рамон от души расхохотался.

– Нет. Специально поговорю с магами, но не должен.

– Спасибо.

Не то, чтобы это было определяющим, но шрама не хотелось. А Рамон посерьезнел.

– Вета, почему Марта напала на тебя?

– Она узнала, что я убила Терри, - честно призналась я.

– Те... ее мужа.

– Да.

– Он напал первым.

– Для нее это не имело значения. И обидно... в другое время я бы смогла соврать, но после похорон, когда я вся на нервах, вся в расстройстве чувств... подловили, как девчонку.

Рамон погладил меня по волосам.

– Главное - ты жива.

– А Марта?

– Нет.

Горевать я не стала. Поделом. Но...

– А Терри? Малыш?

– Он сейчас у Линетт. И его величество собирается сменить ребенку и имя, и род.

– Зачем?

– Потому что род известен храмовникам. А имя... стоит ли малышу повторять судьбу его отца?

Не стоило. Определенно.

– И... что?

– Думаю, что я попрошу тебя признать моего бастарда. Ты ведь не согласишься расстаться с малышом, верно?

Я задумалась на пару минут.

Рамон был полностью прав.

Не соглашусь, и в чужие руки его не отдам. Это маг жизни, и только я знаю, как его учить, чему, что развивать, на что обратить внимание... и я не дам сделать из него марионетку!

Бастард...

Это бывает. Любой благородный нет-нет, да и свильнет на сторону, иногда и с последствиями. А признавать их - или нет...

В свете такого не одобряют, но иногда, если бастард получается сильным магом, или если от этого будет какая-нибудь выгода, ребенка могут признать. Правда, жена становится посмешищем, но тут уж многое зависит от всей семьи.

Кто будет смеяться над Палачом, я не представляла. Тут уж скорее, мне посочувствуют.

– Спасибо!

– Я и больше бы сделал...

Рамон замялся, словно хотел что-то сказать, но не решался. Я протянула руку, нашарила его пальцы и крепко сжала. Мужчина сглотнул... и вдруг выдохнул.