Шрифт:
И я помню, как он отдавал всю силу, не жалея ни себя, ни меня, чтобы вылечить Алетар.
Он бы и жизнь отдал, свою ли, мою - без разницы. И это заставляет его уважать. Когда сам король идет впереди, без оглядки на чин и звания, без требований чего-то для себя, без...
За таким королем можно идти.
Да и просто стоять у него за плечом - можно. Он не предаст.
***
– Вета!
Я поглядела на Бертена.
– У меня операция, можешь помочь?
Странный вопрос. Я вздохнула с облегчением, понимая, что мой отказ не принес неприятных последствий. Друзья - и друзья, коллеги - и коллеги, вот и ладненько! И шагнула в операционную.
Да, тут магией не поможешь.
Аппендицит, который уже плавно перешел в воспаление всего живота, сепсис, еще немного и бедолага просто помрет...
Сейчас его усыпили, но даже во сне лицо мужчины лет тридцати кривилось от боли.
– Я режу, ты чистишь?
– предложил Бертен, берясь за скальпель.
Я кивнула. И встала к столу.
Операция продолжалась около получаса, но вымоталась я капитально. Я и до этого силы потратила, а сейчас еще добавила, зато мужчину мы спасли. Руки у Бертена из нужного места растут, и швы он накладывает замечательно - поглядеть приятно.
Шов, другой... почти все?
– Водички?
– предложил Бертен, беря кружку у подошедшей прислужницы.
Да, не помешало бы.
В моей кружке оказалась не вода, а взвар с острым травяным привкусом... но сладко. И вкусно, вкус такой необычный...
Комната внезапно поплыла перед глазами, чьи-то сильные руки подхватили меня, влили в рот остатки взвара... последнее, что я услышала гаснущим разумом: 'проспит до вечера'.
И сознание отключилось.
Глава 7
Меня тошнило, голова кружилась, и вообще чувствовала я себя преотвратно.
– Ну-ка, выпей...
Знакомый голос, только я не могу вспомнить, кому он принадлежит.
Теплые руки осторожно поднимают мою голову, в рот мне льется прохладная вода.
– Вот так...
Несколько минут у меня уходит на то, чтобы вспомнить, и я открываю глаза.
– Берт...
Бертен Сенар смотрит на меня грустно, с какой-то понимающей улыбкой, и от этого становится еще противнее и страшнее.
– Да, дорогая.
– Зачем?
– Неужели ты не понимаешь?
– и такое искреннее удивление в глазах, столько чувства...
Я оглядываюсь вокруг.
– Где мы?
– На берегу, в рыбачьем сарае. Местные жители издавна промышляют контрабандой, для них спрятать кого-то - несложно. Тиртанцы придут с ночным отливом, нас отвезут на лодке к кораблю.
– Тиртанцы?
– Что тебя так удивляет?
– Но ведь принц Алекс...
– Перехватил часть. Не всех, нет...
Я шевельнула руками, и внезапно обнаружила на них намотанные в два слоя веревки. Пальцами - и то не двинешь.
– Ты с ума сошел?
– Наоборот, пришел в себя. А ты думала, что сможешь обвести всех вокруг пальца? Маг жизни...
Я вздохнула.
– Помоги мне сесть. Будь любезен.
Лицо Берта исказилось от ярости.
– Да, в этом ты вся! Вежливость до кончиков ногтей, а что за ней? Безразличие! Тебе же наплевать, на всех наплевать!
Оправдываться я и не подумала. Вместо этого попробовала перекатиться на бок и сесть хоть так. Бертен скрипнул зубами, но быстро поднял меня под мышки и посадил, оперев спиной на что-то твердое. Я огляделась.
Да, сарай.
Всякий очень важный и жизненно необходимый хлам навален кучами, на стенах развешаны сети, на козлах стоит нечто вроде лодочного скелета, в полу рядом с нами устроен люк, и что-то мне подсказывает, что завалить его - минутное дело. Кричи, не кричи - не услышат, и люк не найдут...
И это может сыграть мне на руку. Учтем.
– Благодарю.
– Поблагодаришь потом, на корабле. Другим способом, - Берт оскалился, глядя на меня недвусмысленным взглядом.
– Думаю, ты понимаешь, что тебя ждет?
– Пока нет, - я старалась говорить спокойно и рассудительно.
– Объясни?
– На корабле нас обвенчают, капитан имеет такое право. В Тиртане у меня есть домик, откроем при нем практику, начнем зарабатывать... там не принято, чтобы женщина лечила, но этот вопрос мы решим. И будем жить спокойно, как и стоило бы. Может, у нас и кто из детей магом получится, тоже неплохо будет.
Меня встряхнуло.
– Говорить, что я не хочу за тебя замуж, смысла нет?
– Можешь говорить, но это ничего не изменит, - Бертен был доволен и не скрывал этого.
– Можешь говорить, орать, кусаться и царапаться, мне даже нравится, когда женщина в постели брыкается. Но ты неглупая, сама понимаешь, а Тиртане - ты всего лишь имущество. И лучше уж мое, чем чье-нибудь еще.