– Вета... не оставляй меня, пожалуйста. Никогда...

И настолько я не ожидала услышать этих слов, что повернула голову, и наткнулась, словно на факел, на горящий взгляд черных глаз.

Так смотрят...

Ох. Такие взгляды только в романах и встречаются, когда ты - самое ценное для человека, выше неба и больше жизни. Я едва не подавилась слюной...

– Рамон...

– Не надо, Вета. Не говори пока ничего. Оставь мне хотя бы надежду.

Это было несложно.

– Воды дать?

Пить тут же захотелось до ужаса, и я прикрыла глаза. Рамон, словно заправская сиделка, подхватил меня, поднес кубок и помог напиться, а потом опустил на подушки.

Глаза словно сами собой закрывались. Кровопотеря, да...

***

Рамон смотрел на женщину, которая спала, и переводил дыхание, не замечая, что в пальцах смялся серебряный кубок.

Вот он и сказал это. И мир не рухнул.

Или...?

Сейчас еще рано судить об этом. Но Вета уже не оттолкнула его, и это хорошо.

Когда же она стала ему необходима?

Когда смотрела зло и испуганно на месте дуэли?

Когда дерзила в глаза?

Когда дала пощечину?

Когда лечила людей у него на глазах, не считаясь ни с чем?

Когда?

Рамон и сам не понимал этого. Но твердо знал одно - когда вчера он увидел Ветану, умирающую или мертвую, в нем оборвалось сердце. Трепыхнулось, грозя замереть навсегда, и видит небо, он бы там и умер. Без нее жизни просто нет.

В юности он клялся никогда не любить и не доверять... судьба посмеялась, иначе и не скажешь.

Он не умеет говорить красивых речей, не умеет стоять на коленях, не умеет писать стихи, преклоняясь перед платками своей возлюбленной. Он просто воин и маг, раденорское пугало, которым кто-то тоже обязан быть и не самый лучший человек. Такой, какой есть.

И без нее...

Вета ворвалась в его жизнь веселым ветром, и пламя вспыхнуло, пожирая остатки затхлости и тоски. Если сейчас она уйдет, он просто потухнет. Без нее ему незачем жить...

И - нет.

Он не покончит жизнь самоубийством, не станет пренебрегать своими обязанностями, он будет жить долго и даже сделает наследника, только вот...

Бывает так, что люди, стоя на пороге смерти, поражают всех силой своей души. А бывает и иначе - когда человек в полном расцвете сил, а душа у него умерла. Как-то будет у него?

Рамон не знал. Все сейчас зависело от девушки, лежащей на кровати.

Пусть она решает за них обоих, это ее право. А он - он просто примет ее выбор. Любой выбор.

Рамон решительно вернулся в кресло, подобрал томик, и на этот раз у книги даже иногда перелистывались страницы. На душе у мужчины определенно стало светлее.

***

Второй раз я пришла в себя уже днем. Рамон по-прежнему сидел в кресле неподалеку. Интересно, он и спал в нем тоже?

Пришлось кашлянуть еще раз.

– Добрый день?
– отреагировал уже спокойнее супруг.

– Надеюсь, - честно призналась я.

– Лекарь был около часа назад, сказал, что опасность миновала, но теперь тебе надо усиленно питаться и восстанавливать кровь.

Я кивнула.

– А искупаться можно?

– Купаться пока нельзя, но я позову служанок. Хотя бы пот стереть, - честно ответил Рамон.

– Пожалуйста, - попросила я.

Чувствовала я себя грязной, усталой и вообще...

Больно.

Долго ждать служанок не пришлось, вошли, защебетали, помогли мне обтереться мокрыми губками, переодели, не потревожив повязку...

И оставили наедине с подносом вкусностей. Я облизнулась, почувствовав зверский голод, и вцепилась зубами в кусок мяса, по счастью, уже мелко нарезанного. Уммм...

Рамон появился, когда я доела все, что мне принесли и лениво потягивала из стакана гранатовый сок. Вкусно...

– Приказать что-нибудь еще?

– Нет, спасибо.

У меня был выбор - или поговорить сейчас, или затянуть, только вот такие разговоры лучше не откладывать. И я кивнула Рамону на кресло рядом с кроватью.

– Поговорим?

– Да.

Рамон решительно развернул кресло так, чтобы мы могли видеть глаза друг друга. И я начала первой.

– Просьба не оставлять тебя... это то, о чем я думаю?

– Да, - ни тени сомнения.
– Я хотел бы, чтобы ты была моей женой. Была рядом со мной, с нашими детьми... чтобы наш брак был настоящим. Я не понимал, пока едва не потерял тебя, а потом... могло быть поздно. Сегодня нас могло бы уже не быть. Я... я знаю, что не лучший человек, знаю, что не могу дать тебе многое, но...