Смешно?

Нелепо?

Пусть так. Но именно здесь и сейчас я действительно становлюсь алетаркой. Что грамота - пергамент, и только. А вот врасти, прочувствовать, ощутить...

И понять, что я тоже никуда отсюда нее уйду. Может, поеду путешествовать, посмотрю мир, но все равно вернусь, потому что жить смогу только в Алетаре, и умирать сюда приползу, из любой дали, и белоснежный город ласково качнет мою душу на своих могучих ладонях...

У лечебницы царил... бардак?

Да, это подходящее слово. Или нет?

Мантии храмовников я разглядела, а они по борделям не ходят, во всяком случае, в мантиях. И шум, гам, все орут... да что тут происходит?

Ответ я получила почти сразу.

***

Приближенный Фолкс заболел. А ему-то умирать никак нельзя, нет-с. Пусть быдло мрет, а вот без его мудрого руководства и деятельного пригляда Храм осиротеет. И мир беднее будет, а этого никак нельзя допустить, нет-с...

Вот приближенный и явился восстанавливать справедливость, и требовать лечения. И попал на Харни Растума.

Еще тремя днями тому назад, да что там, еще вчера Харни трепетал бы, и выполнял любые приказы. Но сейчас...

В городе, охваченном болезнью, на глазах у больных и умирающих, что мог сделать Харни? Да только одно.

– Лекарство у господи Ветаны, а она сейчас в отъезде. Встаньте в очередь.

Разумеется, душа Приближенного не стерпела унижения, начался безобразный и громкий скандал, в котором храмовники приняли сторону своего предводителя, а Харни...

А что оставалось Харни?

Стоять насмерть. Он-то прекрасно понимал, что король его по головке не погладит за уступки. Перед болезнью все равны.

А очередь накапливалась. К лечебнице сходились все, кто мог идти сам, кого-то приводили родственники, женщины несли детей, сами шатались, но несли их, прижимая к груди, понимая, что сами-то еще выдержат день-два, а вот детей скосит в первую очередь...

Кого-то задержали и завернули патрули, но те, кого не успели остановить...

Сколько их тут? Сотня? Две?

Я поняла, что сейчас просто упаду, и лягу. Маги посмотрели с сочувствием, Риж коснулся руки.

– Я тебе сейчас добавлю силы, ты определи, кого первым, кого вторым...

Я чуть воспрянула духом.

Пара часов у меня на отдых будет, а потом я опять смогу лечить. Хотя бы самых слабых, самых безнадежных...

– Давай...

Знакомое чувство затопило меня и схлынуло. Огонь вливался в вены, и расправлялся внутри меня, кровь веселее бежала по жилкам, на щеках появился румянец. Я понимала, что это временное, что скоро мне станет плохо, но хотя бы на несколько минут я должна...

Я пробежала по толпе глазами.

Ага, ясно.

Вот эти искры самые тусклые, те - поярче...

– Этого, этих, вон того...

Я быстро показывала пальцем, и плевать, что невежливо. Растолковывать словами было бы куда дольше, а мне сейчас каждая минута важна, каждая секунда...

– В первую очередь?

– Да. отведите их в лечебницу, напоите пока... хоть на пол уложите...

Харни словно из воздуха соткался, коснулся моей руки.

– Ты как?

– Паршиво.

– А когда...?

– Скоро. Часа через два. Что тут происходит?

– Где она?

Из кареты выбирался приближенный Фолкс. Вот уж кого бы не видеть и радоваться. Я прищурилась.

Нет, этот в ближайшие два дня не сдох... то есть не умрет. Сил у него на троих хватит, вон той женщине у стены намного тяжелее, она, если ей не помочь, к вечеру умереть может, а этого борова хоть в телегу запрягай.

– Вы меня ищете, приближенный?

Я даже не шевельнулась в его сторону, оглядела еще раз толпу. Да, тех, кого надо лечить срочно я выбрала правильно. Во вторую очередь - этого, того, вон ту...

Люди послушно расходились по кучкам. Они уже поняли, что помощь будет, надо просто немного подождать,, а это не так страшно. И видели, что их разбивают на группы не по кошелькам или по знатности, а вперемешку. По тяжести состояния. Что еще надо?

Да, надо еще восемь магов огня, которые с нехорошим прищуром смотрят по сторонам. Гореть, оно, конечно, быстрее, чем умирать от заразы, но не легче, нет, не легче...

– Да, госпожа маг. Надеюсь, вы окажете мне помощь?

– Да, безусловно. Встаньте вон туда, - я показала пальцем на группу самых крепких, - и ждите. Сначала я займусь теми, кто может умереть.