Я дома?

Да, наверное, я дома... не знаю. Открыть глаза не было сил.

За окном шумел дождь, я свернулась клубочком под одеялом, и провалилась в тяжелый сон без сновидений.

***

– Что с девочкой?

– Спит.

– Вторые сутки?

– И ничего страшного. Слуги вокруг нее вьются, за мной так не ухаживают. Гвардейцы от покоев не отходят, на всех, даже на меня такими волками смотрят - страшно становится...

– Они, небось, с жизнью попрощались.

– Как попрощались, так и поздоровались, дело нехитрое.

Чьи-то голоса тревожат меня, вырывают из небытия, заставляют вернуться...

Я пытаюсь шевельнуться, открыть глаза, и люди рядом замирают.

– Просыпается...

Чья-то рука ложится на лоб. Она большая, приятно прохладная, и мне кажется, что от нее во все стороны разбегаются струйки холодной воды. Хорошо...

Я делаю усилие и открываю глаза.

На меня смотрят двое людей. Канцлер - и Ренар Дирот. Это его рука лежит у меня на лбу, и он подпитывает меня магией. Но я видела, я сама видела, как он умер! Так ведь не бывает!

– Я умерла?

Голос ломкий, тусклый, усталый...

– Нет, - Алонсо смотрит с улыбкой.

– А как тогда...?

– Что ты помнишь?
– вопросом на вопрос отвечает канцлер, присаживаясь на кровать с другой стороны. Я прикрываю глаза, пытаясь собрать мысли в кучку.

– Дворец. Помню ритуал, помню, как внизу началось что-то странное, и вы ушли...

– Гвардейцы решили, что могут справиться с королем.

– И шанс у них был, - Ренар Дирот не утерпел.
– Все же не абы кто, гвардия. Элитные войска, тренированные, с амулетами на все случаи жизни... да и король был серьезно занят.

– И вы... с болтом в груди.

– Да, мне пришлось хуже, чем канцлеру.

Я поежилась. Я помнила ледяное копье, помнила, как кровь Алонсо Моринара лилась на мои руки - с таким не живут. Я могла бы его вытащить, выплеснув всю силу до донышка, но... я этого не делала. Не успела.

– Они все же ворвались в кабинет. И вы упали. А герцог потерял контроль... король был ранен.

– Да. А потом?

То, что было потом, вспоминать не хотелось. Волну огня, хлынувшую от Палача, крики умирающих... демона.

– Не помню, - соврала я.

Кажется, канцлер все понял, и ободряюще погладил меня по руке.

– Неудивительно. Досталось тебе, надо сказать... Я и сам не помню, король рассказал. Когда меня ранило... меня спас мальчишка-гвардеец. Затащил к вам.

– А сам?

– Не уберегся. Рамон жег, не разбирая. Мы стояли насмерть, огневики полегли все, часть гвардейцев, которая не изменила присяге, тоже, только двое выжили. Случайно - одного ранило, второй его перевязывал, так что под заклинание Рамона они не попали...

– Топор Палача, - прошептала я одними губами. Канцлер нахмурился.

– Не вини его, Вета. Не надо. Он увидел, что я умираю, что король ранен, и потерял контроль.

– Он не смог бы сдержать силу в пентаграмме, - заметил с другой стороны Ренар Дирот.
– Рвануло бы так, что от Алетара воронка осталась. Глубокая...

Я кивнула. Был ли смысл сейчас спорить? Людей не вернешь...

– Его величество - некромант. Когда люди погибли, он смог взять их силу и передал тебе. А ты сделала единственное, что могла - принялась лечить людей.

Я кивнула.

Да, маги жизни могут лишь одно. Лечить. И я тогда выплеснула все, отдаваемое мне, в одном целительском импульсе. Судя по всему... получилось?

– Что в городе?

– Люди выздоравливают. Болезнь уничтожена.

Я выдохнула.

– Совсем?

– Что-то еще осталось, но проклятие снято, а остальное - не опаснее насморка. Кто догадался обратиться к лекарю - выжили. Конечно, жертвы есть, но их единицы.

И все же...

Сколько людей погибло, из-за того, что...

– А...

Я хотела спросить про заговорщиков, но не знала, можно ли. Канцлер махнул рукой.

– Вета, к тебе попозже его величество хотел зайти. Ты не против?

– Я домой хочу.

– А вот домой тебе пока нельзя.

– Почему?

– Тебе очень плохо было. В тебя влили прорву чужой и чуждой тебе силы, а ты ее переработала и пустила в дело. Ты сутки лежала, как мертвая, мы боялись, что ты выгоришь.

Я открыла рот и закрыла. Ничего умного мне в голову не приходило.