Диктор телевидения напомнил, что до полуночи осталось несколько минут.

– Дядя Осип, идите скорей, шампанское сохнет!
– гаркнул Федор, и у всех заложило уши.

Повар примчался, на ходу снимая белый фартук и колпак. Стрелки на часах совместились, шампанское выстрелило и запенилось в фужерах. Все стали чокаться, кричать: "С Новым годом, с новым счастьем", обниматься и целоваться, особенно в этом усердствовали Ариадна и Андрей.

Когда страсти поутихли, и гости выпили и вкусно закусили, дядя Осип поинтересовался:

– Аркадий Борисович, как там Глаша?

– Хорошо Глаша, меня уже узнает, лечим ее, уход приличный. Еще поживет.

– А с Трофимовкой - что?

– У Елизаветы Петровны родственница объявилась, откуда-то из Твери. Бойкая дамочка, думаю, она имение в свою пользу отсудит.

– А как поживает моя лошадь?
– заволновался Федор.

– И с лошадью все в порядке. Конюх у меня хороший, с пониманием, не то, что Мустафа.

– Интересно, что же случилось с Мустафой, - вздохнул дядя Осип.

– У него все в порядке, он встречает новый год в кругу друзей, ответил Федор.

Он насладился нашим изумлением и вышел в коридор, бросив: "Я сейчас". Вернулся с шапкой-ушанкой в руках, нахлобучил ее по самые глаза, зыркнул исподлобья и буркнул: "У-у, Шайтан".

Я ойкнула и расплескала шампанское, Галицкий уронил вилку, а дядя Осип не донес до рта тарталетку.

– Федор, как же так?
– пролепетала я.

– Все очень просто, - принял он свой привычный образ и уселся рядом.
– После того, как Лиза позвонила мне и озадачила призывом о помощи, каюсь, я долго сомневался в срочности вызова. Потом стал обзванивать знакомых и выяснил, что Лиза уже год ни с кем не поддерживала связи и, вообще, куда-то пропала. Я навел кое-какие справки о Трофимовке и озадачился еще больше: моя подруга детства жила в зоне радиоактивного могильника. Затем через знакомых ребят узнал, что бывший сотрудник одного частного сыскного бюро ищет конюха для работы в Трофимовке. Вот я и стал Мустафой. Однако скоро понял свою ошибку: конюха в дом не пускают. Быстренько пропал без вести и возродился туристом.

– Так вот почему Ваше лицо показалось мне знакомым, - протянул Лев Бенедиктович.

– Федор, признайся, - заржал Влад.
– Гвоздь ты принес с собой?

Тут все повскакали с мест, принялись что-то кричать и хлопать Федора по плечу.

Я посмотрела на Гошу. Теперь мне понятно, почему он не стал облаивать туриста на мостках. Гоша отвлекся от созерцания снега за окном, повернул голову и, могу поклясться, подмигнул мне правым глазом.

– Простите, я ничего не понимаю. О чем вы говорите?
– раздался звонкий голос очередной фотомодели.

– Ах, это довольно интересная история с назидательным концом, сказал Аркадий Борисович.
– А дело было так...

Доктор принялся рассказывать о том, что случилось летом в Трофимовке. Все ему помогали, вставляли реплики, хохотали, помянули минутой молчания Эмму Францевну, Лизу, Божьего человека и неизвестного страдальца из орехового шкафа, а Ариадна даже всплакнула в двух местах. Бывший отец Митрофаний трогательно ее успокаивал, упирая на то, что в ее положении волноваться вредно.

Новогодняя ночь пролетела незаметно. Полусонные гости разошлись к девяти утра. Мы с Федором домыли посуду и побрели в спальню.

– А хорошо посидели, - смачно зевнул он.
– Давно я так не смеялся. Так, говоришь, Влад полез в светелку, принял меня за тебя, решил, что ты - мужчина, запаниковал и вывалился из окна? А я думал, что мне это приснилось.

– А помнишь, как Гоша во время спиритического сеанса лизнул мою ногу, а я испугалась, решила, что дух по имени Карп балуется?

– М-да... Жаль, что время нельзя повернуть вспять. Я все неправильно понял тогда. Я думал, что тебе удалось узнать пароль, сидя на дереве под окном будуара. И сделал вывод, что Влад намекал на тебя, заявляя в ту роковую ночь, что у него появился помощник. Мне казалось, что опасность грозит тебе, и я всю ночь провел под твоей дверью. А охранять надо было Эмму Францевну.

– Не расстраивайся, ты же сам говорил, от судьбы не уйдешь... Кстати, мне не дает покоя одно странное совпадение. Помнишь, во время похорон бабушки, я вышла из церкви, чтобы не упасть в обморок от запаха ладана. Ты нашел меня около старой ивы, у надгробного камня с трогательной надписью: "Всегда с тобой во тьме ночной, помни обо мне при яркой луне". А теперь скажи, какие слова мы разобрали с тобой на плите, которая прикрывала лаз в пещеру Божьего человека?

– М-м... Что-то о погоде?

– "во тьме ночь... луне...". И еще что-то похожее прозвучало, когда Андрей, будучи еще отцом Митрофанием, цитировал письмо монаха Авеля. Что-то там нечисто с этим кладом... Хорошо бы проверить...

– Неужели ты собралась наведаться в Трофимовку?
– хмыкнул Федор. А кто говорил, что больше никогда не вернется в эти проклятые Богом места, что хватит испытывать судьбу и напрашиваться на несчастья?

Я вытянула правую руку, растопырила пальцы, полюбовалась обручальным кольцом от Тиффани и ответила: