– Остановитесь, барон! Вы... не понимаете! Вы ничего не знаете обо мне!
– хотелось схватить его за плечи и хорошенько встряхнуть, чтобы вывести из идиотского транса.
– Моя жизнь - это кровь, предательства и смерть. Не любовь.
– начав с крика, я закончила шепотом, пытаясь сдержать невесть откуда набежавшие слезы.

– Бедная девочка. Они решили купить вами спасение... Но это невозможно.

– Кто это "они", барон? Кто?

– Вы узнаете. Со временем.

– Это Яррист, да?
– он молчал. Но уж больно неуклюже барон проговорился о планах Учителя на меня...

– Но... Почему? Почему я?

– Ш"хина - слишком редкое явление. Нельзя упустить шанс.

– Яррист любит меня!

– "Бог сказал: Авраам! Возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака: И пойди в землю Мориа и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой Я скажу тебе."

– Да это же было очень давно!
– я задохнулась.
– С чего вы взяли, что всё должно повториться? Я - не ребенок! У меня своя душа, своя воля...

С грохотом отодвинув кресло, я вскочила и отвернулась к борту, уставившись в тёмную воду. Схватилась за поручни, до боли сжала пальцы... Что он несет? Какое, Ктулху его задери, всесожжение? Что это вообще значит?

Говорил Никодим: ошибка в том, что они всё время пытаются толковать слова Господа. Бог же всегда буквален, и говорит исключительно то, что имеет в виду.

Подойдя к Ростову, я нависла над ним:

– Бог остановил руку Авраама. Он ведь не дал ему зарезать сына! Что вы на это скажете?

– Вы правы. Господь остановил нож. Но Авраам-то не знал, что так будет. Он был преисполнен решимости выполнить приказ.

– Бог уже давно не говорит ни с кем! Он не мог приказать убить меня!

– Господь говорит через вас, Наоми. Вы - тот самый нож.

Тёплые, пахнущие пирожками объятия бабушки, шелест саржевого кимоно деда, запах акварельных красок и мокрой беличьей кисточки...

Оплетенная красным шнуром рукоять меча, его успокаивающая тяжесть и простота.
– "Вот человек стоит на распутье между жизнью и смертью. Как ему поступить?" - дед бережно, через рукав кимоно, касается лезвия.

– "Пресеки свою двойственность, и пусть меч сам, один, стоит против Неба." - отвечаю я. Дедушка улыбается одними глазами.

Чувствуя, как по лицу текут слезы, я не могла поднять руку, чтобы их вытереть. Ростов встал, достал из кармана платок, и промокнул мне щеки. Нечеловеческим усилием я удержалась от всхлипов.

– Не плачьте. Может, всё еще образуется. Вы - это вы, Наоми. Не всё укладывается в четкие схемы...

Заметив краем глаза подозрительный блеск на берегу, я шагнула к столику, оттолкнув Ростова, схватила пистолет и выстрелила шесть раз подряд по крыше пакгауза, по тому месту, где блеснуло. В воду, как мешок, свалилось тело.

"Зиг-Фрид" стрелял негромко, отдачи почти не ощущалось. Со стороны могли и не услышать... Барон уже тащил меня по трапу в нижнее помещение.

– Я заметила блеск оптического прицела.

– Вот о чем я и говорил, Наоми! Возможно, ваши наставники перестарались, делая из вас профессионального киллера. Но зато вы остаетесь живы. Пока.

– Целью могли быть вы, барон.

– Это не важно.
– после небольшой паузы сказал Ростов.
– Но теперь мне придется разбираться еще и с этим. За вами постоянно следят.

– Ну и пусть! Какая разница, когда умереть? Шехина там, или нет... Господь свидетель, я люблю Ярриста. И Никодим... Он ведь заменил мне семью. Но я не хочу быть ничьей пешкой. Я сама по себе.

– Тогда спрячьтесь, Наоми. Спрячьтесь так, чтобы никто не мог вас найти: ни друзья, ни... враги.

– Не буду я прятаться!

– Вас убьют, глупая вы девчонка! И все усилия пойдут прахом.

– Помогите вернуть меч, барон. Мне кажется, что вы - можете. А? Если не хотите, чтобы меня убили.

Лицо его вновь перекосило. Глаза пожелтели, запали в глазницах...

– Если б я мог, то скорее запер бы вас в бронированном бункере. Потому что вы, Наоми, в первую очередь - угроза для самой себя. Отдайте пистолет!
– он требовательно протянул руку.

– Ни за что!
– он горько усмехнулся.

– Давайте! Вы что, хотите, чтобы весь ваш путь был выложен трупами?

– Сейчас вы говорите совсем, как Яррист.
– горько заметила я.
– А я думала, мы подружились...

– Я не хочу быть вашим другом. Я хочу, чтобы вы остались живы!