Нет, не лужа, дерево, что запускает в почву тысячи корней. Сотни тысяч, крупных, мелких, гибких. Они пронзают этот мир насквозь, заплетаясь в клубки и ища для него опору. Есть. Данни показалось, что он нащупал какую-то опору. Теперь встать. Встать! Лежать уже нет сил.

Вот так, хорошо. Просто подняться. Почему вокруг звезды? Звезды! И правда, звезды! Много-то как. А это еще что такое? Стайка кого-то плывет совсем рядом. Они что, солнце объедают? Надо же, прямо как рыбы. Хотя нет, какие рыбы, длинные, белые, скорее змеи. Ну а ты чего смотришь? Кыш, отсюда, кыш!

Данни попробовал отогнать виденье. Мир заколыхался, как водяной матрац и его опять замутило. Все же лучше лечь. Так, по крайней мере, на тебя никто не смотрит. Вниз. Вниз. Шума то сколько. Что ж так все галдят, да еще все сразу. Помогите! Ну, кто ни будь! Эй! ЭЙ!

Данни открыл глаза. Он по-прежнему лежал на тропинке, и рядом не было никого. Чувствовал он себя вполне сносно. Руки-ноги на месте, голова тоже. Уже не мутит, и мир никуда не скачет галопом. А никуда уже и не надо. Может и хорошо, что на тропинке никого нет. Все-таки выходной, да и рано еще. Стоп, почему рано? Солнце уже выбралось из-за холма и теперь подбирается к нему.

– Силы небесные, - прошептал Данни.
– Они с каждым разом все длиннее.

Они – это приступы. За последние три дня это уже пятый. Когда Данни в первый раз стало плохо, он пожаловался матери. Она уложила его в постель, включила АЛД (аппарат личной диагностики) и полчаса гоняла его по всем параметрам. Но все оказалось в норме. Данни был здоров, даже слишком. Показатели были просто идеальные.

Второй приступ случился с ним той же ночью. Это было похоже на какое-то отравление. И снова АЛД показал, что все в порядке. На следующий день, когда случился третий приступ, отец наорал на него, обвинив в симуляции, и оставил на весь вечер дома. Про четвертый Данни уже никому не рассказывал. И вот снова.

– Закончиться это когда-нибудь, или нет? – вздохнул Данни и поднялся на ноги.

Следовало поторопиться. Старик Хош’тах, должно быть, давно уже открыл свою лавочку. И хоть Данни и не был его официальным работником, и мог появиться в лавке в любое время, но каждый раз необоснованная задержка вызывала у хетара недовольную гримассу.

В такие минуты Данни приходила в голову мысль и вовсе не приходить сюда больше. Но каждый раз он выслушивал нотации молча. Ведь уйдя из лавки он навсегда лишиться возможности прикасаться к хетарским изделиям.

А они завораживали его. Каждый раз, раскладывая товары по полкам Данни ощущал себя учеником мага из древних сказок. Казалось еще чуть-чуть, и он постигнет тайный смысл этих вещей. Еще немного, и он из ученика превратиться в настоящего мага. И, как старый хетар будет сам создавать волшебные вещи.

Но это была лишь мечта. В действительности Данни не мог позволить себе даже маленькой безделушки. Цены в лавке хетара были ему не по-карману. Правда у него был маленький «светлячок». Он попался в товаре бракованный. Светил лишь иногда, загорался и гаснул по своему желанию в самый непредсказуемый момент. Хош’тах хотел было его выбрасить, но подумав, подарил Данни в обмен на генеральную уборку в лавке.

Данни торопился. Время уже близилось к обеду, когда, свернув на очередную улочку он оказался перед лавкой. Когда Данни вошел внутрь, его на пороге встретил раздраженный Хош’тах.

Внешне хетары вполне похожи на людей. Низенькие, пухленькие, суетливые. Их руки и голова находяться в непрерывном движении. Большие граненые глаза непрерывно меняют свой цвет. Хетар никогда не бывает неподвижным. И со стороны уж очень похож на скачущий мячик.

– Ты не сильно идти, - недовольно буркнул Хош’тах.

– Родители опять ссорятся, - сказал Данни и направился в подсобку.

– С-с-с-с, - огорченно прошипел хетар, и даже сокрушенно скрестил ручки.

Как ни странно, но это был единственный довод, который действовал на Хош’таха. Все остальное он не считал достойным обсуждения. Но семейный скандал был для него, как настоящая трагедия. В такие минуты Данни отчетливо ощущал его сочувствие. Хотя особой чуткостью хетар не отлисался. И совсем не стеснялся время от времени отвешивать подзатыльники.

– Приходить тай’ах, ты дать свет.

– Сейчас?

– Нет, после солнца.

– Ясно, отнесу, - ответил Данни и принялся за свою обычную работу – вытирать пыль со стелажей.

Это сейчас он понимает хетара с полуслова, а когда он только начал работать в лавке, каждое распоряжение Хош’таха было для него ребусом. Старый хетар не слишком хорошо знал язык. Основное его общение ограничивалось демонстрацией товара и его цены. Если этого не хватало в ход шли жесты рисунки и редкие словечки. С появлением в лавке Данни словарный запас хетара возрос, но, все же, хетарских слов в нем было больше.