Кристофера охватило раздражение – и из-за мужчины, и из-за того, что Богиня соображала быстрее него. То и другое вместе так разозлило его, что он поднял руки и попытался подбросить мужчину в воздух – тем способом, каким левитировал вещи в доме доктора Посана. Это оказалось почти невозможно. Да, мужчина поднялся футов на шесть. Но в следующую секунду он легко и плавно опустился обратно, насмешливо глянув через плечо, пока скользил к земле.

Это разозлило Богиню еще сильнее, чем Кристофера.

– За дело, все! – велела она. – Давай, Габриэль!

Габриэль озорно улыбнулся ей, и они налегли вместе. Они смогли поднять мужчину в воздух только на три фута, но зато им удавалось удерживать его на этой высоте. Он сделал вид, будто ничего не происходит, и продолжил идти, как если бы по-прежнему находился на земле, что выглядело решительно глупо.

– Отведи нас к Драйту! – завопил Кристофер.

– А теперь вниз, – сказала Богиня.

И они швырнули его на землю. Он пошел прочь, по-прежнему делая вид, будто ничего не произошло, что вызвало у Габриэля приступ хихиканья.

– Это принесло какую-нибудь пользу? – спросил Кристофер Такроя.

– Неизвестно, – ответил Такрой. – Им нравится заставлять ждать, пока ты не устанешь и не разозлишься настолько, что не сможешь четко мыслить.

С несчастным видом он уселся, обхватив колени руками.

Они ждали. Кристофер задумался, стоит ли возможность дать ногам отдохнуть того гигантского усилия, которое понадобится на левитирование самого себя, когда заметил, что деревья скользят в стороны – вправо и влево от забора. Или, возможно, огороженное забором место двигалось вперед так, что трава ни внутри, ни снаружи даже не пошевелилась. Сложно было понять, что именно. И то, и другое вызывало у Кристофера тошноту. Он сглотнул и сосредоточил высокомерный взгляд на деревьях впереди. Но меньше чем через секунду эти деревья укатились в никуда, оставив расширяющуюся зеленую поляну. На дальнем конце поляны в поле зрения появился человек – высокий грузный человек, который неспешно шагал к ним. Такрой слегка задохнулся:

– Это Драйт.

Кристофер сузил глаза, активируя колдовское зрение, и наблюдал, как деревья всё больше раздвигаются. Это напомнило ему о том, как он играл, переставляя деревья на Трампингтон-роуд. Теперь он видел, что Драйт делает то же самое. В этом мире, чтобы заставить магию работать, приходилось как бы отклониться в сторону от обычного в любом другом мире способа, сгибая и сминая магию, словно наблюдаешь за своей работой в рифленом стеклянном шаре. Кристофер не был уверен, что сумеет так действовать.

– Я не могу раскусить эту чужеродную магию, – вздохнул Габриэль.

Пока Драйт медленно приближался, Кристофер прикусил губу в попытке сдержать восторженную ухмылку от мысли, что он разобрался быстрее Габриэля. Деревья теперь уносились прочь, оставляя большую круглую поляну, залитую зеленоватым солнечным светом. Драйт приблизился достаточно, чтобы увидеть, что он одет практически как Кристофер – в по меньшей мере две львиные шкуры, увешанные яркими звякающими украшениями. Кудрявые волосы и борода были белыми. На пальцах его гладких коричневых ног красовались кольца.

– Он выглядит как один из мерзких богов – тех, которые едят собственных детей, – четко и громко произнес Габриэль.

Кристоферу пришлось прикусить язык, чтобы не рассмеяться. Ему начала нравиться эта версия Габриэля. К тому моменту, когда ему удалось справиться со смехом, он оказался лицом к лицу с Драйтом – в нескольких ярдах за забором. Он недоверчиво оглянулся. Слегка ошеломленные Богиня и Габриэль, по-прежнему пленные, стояли внутри забора. Такрой сидел на земле, изо всех сил стараясь остаться незамеченным.

Кристофер вскинул подбородок и посмотрел Драйту в лицо. На гладком коричневом лице полностью отсутствовало какое бы то ни было выражение. Но Кристофер продолжал пристально смотреть, пытаясь за пустотой разглядеть личность. Чувства Драйта настолько отличались от его собственных и были настолько высокомерными, что на мгновение он почувствовал себя насекомым. И Кристофер вспомнил тот ледник в Седьмой серии, про который несколько лет назад Такрой сказал, что он напоминает ему двух людей. Кристофер понял, что одним из них был Драйт. Холодный и высокий, как ледник, Драйт был словно покрыт коркой таких древних знаний, что обычные люди не могли его понять. С другой стороны, дядя Тенни был вторым человеком, которого ледник напоминал Такрою. Кристофер тщательно выискивал в Драйте черты, похожие на дядю Тенни. В величественном лице Драйта не было ничего от фальшивого выражения дяди Тенни, но в нем не было и искренности. Кристофер с уверенностью мог сказать, что, как дядя Тенни, Драйт станет жульничать и лгать, если понадобится. Но главное их сходство заключалось в том, что оба были крайне эгоистичны. Дядя Тенни использовал людей. Драйт тоже.

– Кто ты такой? – спросил Драйт глубоким презрительным голосом.

– Я Драйт, – ответил Кристофер. – Драйт мира Двенадцать-А. Там это называется Крестоманси, но по сути это одно и то же.

От крайней наглости этого заявления у него задрожали ноги. Но Такрой сказал, единственное, что уважает Драйт – это гордость. Усилием воли Кристофер успокоил дрожь в коленях и состроил высокомерное выражение лица.

Невозможно было понять, поверил Драйт Кристоферу или нет. Он не ответил, а его лицо оставалось пустым. Но Кристофер почувствовал, как Драйт выпускает маленькие усики отклоняющейся, рябящей магии Одиннадцатого, проверяя его, прощупывая, чтобы узнать его сильные и слабые стороны. В глубине души Кристоферу казалось, что он весь состоит из слабых сторон. Но он подумал, что из-за странности здешней магии он понятия не имеет, каковы его силы, а значит, Драйт, вполне возможно, тоже.