– Это все подарки любимой когда-то женщины...

– Красиво, - скупо оценила Катя.
– И где теперь эта женщина?

– В Канаде. Давно уже. Мы расстались лет десять назад.

Он произнес это без всякой грусти или ностальгии.

– Она тоже была художницей?

– По керамике работала, - кивнул Татаринцев.

Катя смотрела на него нельзя прилежней, но никаких сильных чувств в его лице не обнаружила.

– Ты говори, чем помочь, я в подмастерьях буду, - предложил он, а сам ушел в мастерскую выбирать и расставлять картины, которые хотел показать своим иностранным гостям.

К девяти часам стол был накрыт, сиял свет, картины в нужном ракурсе и освещении размещены по всей огромной комнате мастерской. Гости прибыли. Это была семейная пара из Сан-Франциско, Майкл и Джейн Стоппарды. Оба занимались современным искусством, владели картинной галереей. Юра познакомился с ними давно, в начале девяностых, когда в развалившийся Союз хлынули охотники до дармовщинки. Он тогда продал Стоппардам половину своего запаса. Картины хорошо разошлись, и Стоппарды "наварили" на этой сделке немыслимые деньги. Однако скоро рынок наводнился произведениями искусства, которое переживало кризис, и картины уже не пользовались спросом. К тому же в новой России художники скоро узнали мировые цены, обмануть их теперь было непросто.

Юра и не рассчитывал на многое. Хоть что-нибудь продать... Рассказывая все это Кате перед приходом гостей, он добавил:

– Долг тебе отдам.

Катя подумала: не с этим ли связано предложение похозяйничать на приеме. Чтобы лишний раз не встречаться, заодно и долг отдаст.

Впрочем, супруги о картинах не заговаривали, с аппетитом поглощали деликатесы, со вкусом пили смирновку и коньяк. Рассказывали о значительных событиях в художественной жизни Сан-Франциско, о выставках и сенсациях. Самым ярким событием оказалась инсталляция, заключающаяся в показе человека на унитазе. Он сидел весь день, пока не закрылась выставка для посетителей. Возле человека на унитазе постоянно клубилась толпа. Они говорили о спущенных штанах, о задумчиво-напряженном выражении лица человека. А в печати потом мелькнула статья известного критика, где он говорил об абсолютной обнаженности искусства, о философской символике знаменитой инсталляции.

Кате не пришлось переводить. Речь Джейн была уснащена таким количеством жестов и мимических подсказок, что Юре все было понятно и так. Услышав о художественной сенсации, он вполголоса сказал Кате, озираясь на картины:

– Я пытаюсь им впарить живопись, а у них мужик на унитазе...

– Это еще ничего не значит, - одними губами ответила Катя.

– У вас есть дети?
– вежливо поинтересовалась она у Стоппардов.

Выяснилось, что нет. Им некогда, не до детей. Галерея, бесконечные путешествия, поиски эксклюзива, сенсации. Они не очень охотно говорили о своей личной жизни.

И только когда уже все было съедено и выпито, время за полночь, супруги поднялись из-за стола и Катя заказывала им такси до гостиницы, Джейн как бы между прочим огляделась по сторонам и спросила:

– Есть что-нибудь новое? Я только посмотрю...

Юра небрежно махнул рукой:

– Да, кое-что вроде есть. Смотрите.

Катя заметила, как изменилось лицо Джейн, когда она, силясь скрыть хищнический интерес, впилась глазами в Юрины работы. Уже позвонил таксист, ожидающий их в переулке, Стоппарды все еще ходили возле картин, тихонько переговариваясь.

– Великолепно, как всегда, - заключила Джейн, улыбаясь во весь рот.
– Но, увы, сейчас, к сожалению, живопись почти не продается.

Татаринцев пожал плечами: что ж. Однако американцы не спешили уходить. Джейн прилипла к картине, которая больше всех понравилась Кате. Женский силуэт, прозрачный, небесный, уходил во тьму, уже поглотившую другие силуэты, не только людей, но и животных, птиц, красивые здания... От картины исходила магия чуда, прелести и нежности и неизбывной печали, чего-то вечного, вневременного.

– Можно было бы подумать об этой картине, - небрежно бросила Джейн.
– Но не знаю...

Кате хотелось закрыть от нее полотно с девушкой, будто взгляд американки мог проесть в холсте дырку или обесцветить краски. Она, видимо, невольно сделала выдавшее ее движение, потому что Юра улыбнулся и сказал:

– Нет, она не продается.

Стоппарды были разочарованы. Майкл ткнул в другую картину:

– А эта?

Юра пожал плечами и взглянул на Катю. Та глазами показала: соглашайся.

– Можно, - ответил он.
– Если договоримся.

Майкл вынул из кармана пиджака записную книжку и написал на листочке сумму. Катя, конечно, не могла ее увидеть, но была уверена, что цена занижена раз в десять. Юра взял ручку у Майкла, зачеркнул цифры и написал другие. Джейн сунула нос в бумажку и разочарованно скривилась. Однако тотчас навесила улыбку на лицо. Пока они торговались, Катя наблюдала за участниками сцены.

В итоге американцы выбрали четыре картины. Обещали завтра заехать за ними и расплатиться. Наконец, они уехали. Юра ликовал, хотя благоразумная Катя пыталась его отрезвить: