– Да и вообще! Какое, на хрен, государство можно построить без традиционной семьи? Семья - главная опора государства, его основа, а там, где пропагандируют и узаконивают однополые браки, что можно построить? Кунсткамеру для уродов и дегенератов.

И теперь Колосова не возразила. Сама твердит ученикам о семейных ценностях. Только вот сама... Наверное, тоже из этого паноптикума. А Орлов будто себя убеждал:

– Мы много говорили с Сашкой Федоровым. Ну, с отцом Родионом. Вот он все правильно понимает. Говорит, если враг хочет разрушить чужое государство, то начинает с уничтожения сакрального, святого. В частности, семьи.

Едва родившись, надежда окончательно умирала в сердце Маши.

– В общем, я решил жениться на Кате и растить Петьку нормальным человеком, - глухо договорил Орлов.

– Ты решил...
– прошептала Маша.

У нее не было сил поднять руку и поднести ко рту чашку с чаем, хотя горло вмиг пересохло.

– Ну да, решил!
– Игорь, кажется, сердился.
– Иначе все слова! Я всегда за действия, и они не должны расходиться со словами.

Он говорил громко, будто Маша с ним спорила, а она не спорила. Она опустила голову, чтобы Игорь не видел ее бессильных слез. Орлов вскочил, подошел к окну и выглянул на улицу. Он снова закурил, обжегшись и чертыхаясь. Опять повисло молчание, напряженное, в высоком градусе. Маша глотала слезы пересохшим горлом и силилась хоть что-то выговорить. Наконец она выдавила из себя:

– А Катя что говорит?

Орлов удивленно посмотрел на нее:

– Что говорит?
– в голосе его послышалось сомнение.
– Она не против, кажется. Да какая разница?

Маша не выдержала и воскликнула (как только голос прорезался?):

– Тебе все равно? И на меня тоже наплевать? Как ты мог?!
– Горло снова перехватило спазмом, и Маша умолкла, изо всех сил сдерживая рыдания.

Игорь вдруг сел напротив нее.

– Нет, мне не наплевать, - голос его обрел неожиданно мягкость и звучал взволнованно.
– Я решил (раньше!), что больше не увижусь с тобой. Это было правильнее. Да и легче... Так казалось.

Он помолчал, глядя перед собой, а Маша слушала с замиранием сердца, боясь даже вздохнуть.

– Но видишь, не удержался... Не по-мужски как-то.

Он грустно усмехнулся и только теперь решился посмотреть ей в глаза. И в них Маша прочла боль, тоску и ... Начиная трепетать от его волнующего взгляда, она пробормотала:

– А драка?

– Драка была, - кивнул Орлов, не отводя от нее глаз.
– Но я мог ведь сесть в машину и уехать.

Они не могли оторваться друг от друга, и чем больше их взгляды сливались в общем чувстве, тем страшнее было оторваться. Орлов внезапно вскочил:

– Все, мне надо уходить!
– и кинулся к двери.

– Не уходи!
– крикнула вслед ему Маша, и Орлов замер в прихожей.

Она добавила уже тише:

– Не уходи так...

Она поднялась из-за стола и протянула руки. Игорь медленно, как сомнамбула, вернулся к ней и, забыв о ранах, крепко стиснул ее в объятьях так, что Маша вскрикнула. Он как слепой искал ее губ, страстно целуя шею, подбородок, щеки. Испуганно приоткрытые губы Маши ждали его губ как дыхания, как глотка жизненной силы, и она невольно простонала, когда получила их.

Они целовались долго и исступленно, пока силы не оставили Машу и она не обмякла в руках Орлова. Он тотчас подхватил ее как пушинку и понес вглубь квартиры.

Свершилось!

Накануне регистрации Катя чувствовала, что теряет самообладание. Она до сих пор не решилась поговорить с Орловым. Да он и не звонил, пропал куда-то. В отчаянии Катя опять обратилась к Саше Федорову. Саша внимательно выслушал ее, попросил перезвонить через час. И вот теперь, сидя за рабочим столом в офисе, Катя Воронцова не могла сосредоточиться на еженедельном отчете. Все возвращалась мыслями к запутанной ситуации, в которой она оказалась. "И чем мне поможет о. Родион? На что я надеюсь? Что уговорит Орлова отказаться от Петьки?"

– Пойдем покурим!
– предложила Юлька, неслышно подойдя к ее столу.

Катя вздрогнула и как из космоса вернулась. Она не была готова в данный момент слушать счастливое воркование Юльки и делиться тем, что мучило ее саму. Катя ждала вестей от о. Родиона. Однако Юлька и не собиралась ворковать, хотя выглядела вполне счастливой. Она внимательно всматривалась в подругу, пока пила кофе, потом спросила:

– Кать, ты на себя не похожа. Что у тебя стряслось?

– Завтра расписываемся с Игорем, - с деланным спокойствием ответила Катя.

– С ума сошла?
– удивилась подруга.
– Зачем? А как же этот художник?

Катя пожала плечами и ответила обреченно:

– Я боюсь Орлова. Боюсь, что он отберет у меня Петьку.

– Ты опять за свое? Это какая-то мания! Кто ему позволит?

– Он никого не будет спрашивать, что ты, его не знаешь? Увезет куда-нибудь, и ищи потом.

Юлька помолчала, взвешивая услышанное, потом спросила с сомнением:

– Ну, скажи, зачем ему настаивать на браке? Неужели любовь?

Катя грустно усмехнулась и опять пожала плечами: