– Нет, – сказал Ильин. – Ты ведь правильно сказал, искусство требует жертв. А раз требует, художник должен на них идти не колеблясь, даже в ущерб своему здоровью.

Тихомиров и писатель, не сказав больше ни слова, ушли.

– Может, не так качественно получится, – предложил писатель, – но я Пехова на тракторе могу заменить.

– Отдыхай, – сказал Тихомиров и пошел к реке.

В большой комнате сидели Полина и Буянов. За стеной Тихомиров слушал Баха.

– Весь день одну и ту же пластинку заводит, – рассказывала Полина. – Я керосин на всякий случай к соседям отнесла.

– При чем тут керосин? – не понял Буянов.

– А вдруг дом подожжет? После войны Ленька Петров вот так три дня на аккордеоне играл, а потом дом поджег. Все навалилось сразу, с этого и тронуться можно. Пехов думает, Ильин пьет, Анька в открытую к этому писателю в комнату перебралась… – Полина понизила голос. – Отцовское ружье зарядила и рядом с постелью держит. Михаил вернется, убийство может быть. Что же делать, что делать?

– Сделаем мы следующее! – решительно сказал Буянов и постучал в комнату Анны.

У постели Анны и вправду стояла двустволка. Буянов переломил ружье, вынул патроны, положил их в карман и сказал Анне:

– Выйди! У нас мужской разговор будет. – Он повернулся к писателю.

– Никуда я не пойду. Это моя комната.

– Выйди, пожалуйста, – попросил писатель.

Анна заколебалась, но все-таки вышла, не очень плотно прикрыв дверь. Буянов сказал:

– Вам надо уехать из деревни. И чем быстрее, тем лучше!

– Почему? – спросил писатель.

– Деревня взбеленилась. И вообще, общественность считает, что вы сразу две семьи разбили: Пехова и Анны Тихомировой.

– Тогда давайте разберемся, – сказал писатель.

– Давайте, – без особого энтузиазма согласился Буянов.

– Первое, – загнул палец писатель. – Семьи у Анны не было, поэтому и разбить ее было нельзя. Второе. Когда я приехал, Пехов жил в семье, но от этого житья лез в петлю. А ведь именно общественность заставила его вернуться. Следовательно, общественность и вы лично чуть не загубили человека. Так?

– Так, – вынужден был согласиться Буянов. – Наша общественность тоже погорячилась.

– Но, как говорится, справедливость все-таки восторжествовала, и они соединились вновь.

– И от этого соединения мучаются, – возразил Буянов. – Это в городе просто: и соединиться, и разъединиться. Переехал на другой конец и потом, может, за всю жизнь с ней ни разу не встретишься. А в деревне не разминешься. Значит, каждый день травить друг другу душу. Я же вижу: Пехов боится мимо своего бывшего дома проходить. Он же как загнанный зверь. Он глаз на людей поднять не может.

– И какой из всего этого выход? – спросил писатель.

– А никакого выхода нет, – вздохнул Буянов. – Уезжать им надо из деревни.

– Значит, они должны бежать только потому, что любят друг друга?

– Да. Потому что сейчас отношения между этими двумя семьями как оголенные провода. Один неверный шаг – и замыкание. В такой ситуации правильнее кому-то бежать. И правильнее, и сердобольнее. Вообще, в деревне, прежде чем посоветовать, надо сто раз подумать. Вот ты написал жалобу в область, а теперь ребята на смотр не попадут.

– Но ведь было и стыдно, и бессмысленно слушать эту даму. Она же из каменного века.

– Она из райпотребсоюза. Я ее уже лет двадцать знаю. Она вначале на комсомоле была, потом в районе, потом райфо, потом в райпотребсоюзе, теперь на культуре. Она и работник неплохой, только прямой слишком для культуры. Ее потом освободят, куда-нибудь переведут. И опять мы с ней столкнемся. Поэтому ссориться с ней не надо. Жизнь сложная штука. Ты это все и опиши в книге. Писатели должны, конечно, писать о жизни, но самой жизнью должны заниматься все-таки практические работники. Я тебя очень прошу – уезжай, а приедешь потом, когда все успокоится.

– Я никогда не уеду, – сказал писатель.

– Мы уедем вместе, – сказала Анна, заходя в комнату.

Уже с чемоданами Анна и писатель заглянули в комнату Тихомирова. Тихомиров сидел за столом, подперев голову руками, а рядом на проигрывателе крутилась пластинка с музыкой Баха. Анна тихо прикрыла дверь.

Потом они шли к автобусной остановке. На них поглядывали деревенские, и по этим взглядам можно было понять, что в ближайшее время им в деревню приезжать все-таки не стоит.