Алооке-хан остановил войско. Обратился к нему находившийся рядом Молто-хан:

– Алооке! Нужна рабыня, чтобы разжечь огонь! Нужен раб, чтобы содержать скотину! Нужен народ, чтобы обложить данью!

Все верно. Целью похода является именно это. Захватить больше земли и поработить народ, чтобы владения Эсенкана стали обширными и богатыми.

Как поступить с этим Баем, готовым расстаться с головой ради теперь уже принадлежавшего Алооке народа, с которым он может сделать что угодно.

Алооке никогда не убивал плененных глав разных племен и родов. Смерть – это легкое наказание. Он считал, что, находясь в неволе, они наказывают себя тем, что мучаются от мысли никчемности своего существования. Но этот народ опасный и бунтарский. С ними надо поступить иначе. Их необходимо разделить и раскидать по всей земле, по всему свету. Таким образом, десять сыновей Орозду-баатыра разбрелись из Таласа по десяти направлениям. Текечи и Шыгай были изгнаны с малой частью ногойцев, через афган, в просторы Эрена. С еще одной частью ногойцев Жамгырчы подался в пустынные степи в направлении Анжиян – Самаркан и далее. Прогнали Усена и Кызылбека и его людей на север Бейджина. Брата Орозду-баатыра Бая прогнали в сторону Кашгара. На долю Акбалты и Жакыпа выпало Алтайское направление. Им выделили ногойцев с сорока тютюнами, шесть волов и четырех мулов для перевозки груза, шесть коз и трех коров для обеспечения детей молоком. Их сопровождал конвой из жайсанов-воинов…

Путая мысли бая Жакыпа, Туучунак ускорил свою ходьбу, вскидывая голову, затем громко заржал, будто приветствуя кого-то. Послышался лай собак и ржание лошадей, словно отвечающих ему.

Была близка стоянка скотников Жакыпа. Глава пастухов овец Ошпур, глава табунщиков Кубат, глава пастухов верблюдов Сарбан и глава пастухов коров Тургун рассказали по очереди, что со скотиной все в порядке. Охрану животных производят на должном уровне. Волков и других хищных зверей на землю пастбищ близко не подпускают. Грабителям и ворам дают достойный отпор. Жакып остался довольным и повернул Туучунака обратно.

Несмотря на хорошие новости о состоянии своих владений настроение у Жакыпа не улучшилось, а наоборот испортилось еще больше. «Для кого все это богатство, – думал он, – если Тенгир призовет его к себе, кому все достанется? Конечно соседние племена калмыков и манжу с радостью приберут все к своим рукам. Они, наверное, итак с нетерпением ждут, когда он, Жакып, шагнет в иной мир. Лучше раздать своему народу, как поступили ранее с драгоценностями. Каждому тютюну по отаре овец, несколько лошадей и коров».

Вот уже более тридцати лет он со своим народом находится в изгнании на чужбине и не имеет никаких вестей от братьев. Рядом нет родных, которые после его смерти могли бы придать останки земле.

Обида на судьбу с новой силой хлынула в его сознание. Он был не в силах удержать слез. По щекам потекли ручьи, облегчая тяжесть на душе и омывая густую седую бороду бая Жакыпа. Он даже не заметил ехавшего навстречу всадника. Очнулся, когда его окликнули:

– Бай отец, почему вы плачете?

Это был одиннадцатилетний Мендибай, сын погибшего аулчанина. Увидев его, бай Жакып еще больше расстроился. «О-о, Тенгир! Кому-то даришь детей! Почему, почему меня обделил таким счастьем?!». Отчаянный крик души Жакыпа должен быть услышан Тенгиром. Возведя обе руки вверх, он смотрел в Вечное Синее Небо. «О-о, мой Тенгир! Пусть продолжится род Орозду-баатыра по линии Жакыпа!». Он истово просил Тенгри, чтобы он подарил хотя бы одного сына, продолжателя рода и будущего обладателя богатого наследства.

Он еще раз взмолился: «О-о, Вечное Синее Небо! Мне уже сорок восемь лет! Силы мои иссякают! Не жалей для меня крошечного малыша!»

Показались юрты, в которых жили его жены. Он почувствовал злость к ним. Да, это они виноваты в том, что у него нет детей. Не могут они подарить ему счастье отцовства. «Может быть, пока не поздно, поставить третью юрту?»

Бай Жакып спешился у жилища старшей жены Чыйырды. Не стал он привязывать Туучунак к коновязи. Это обязанность младшей жены Бакдоолет. Почему-то ее не было видно, что еще сильнее обозлило его. Выскочила из юрты старшая жена Чыйырды и увидела рассерженного Жакыпа.

– Что стряслось, мой бай? – Чыйырды хотела успокоить мужа. – Все ли в порядке со скотиной?

– На что мне скотина! – прикрикнул бай Жакып на жену. – Для кого я преумножаю богатства?!

Чыйырды поняла, что творится в душе мужа. Он опять обвиняет жену за кличку «куубаш».

– Я уже старая, чтобы родить детей, – она тоже не отстала от мужа и сердито продолжила: – А твоя молодая токал что думает?

Встревоженная шумом, выскочила из своей юрты Бакдоолет и не стерпела упрека:

– Ваше бесплодие, сестрица, – язвительно сказала она, обращаясь к Чыйырды, – передалось и мне.

Жакып махнул рукой и юркнул в юрту Чыйырды. Расположившись на олпоке, прислонив голову к подушке, вскоре он заснул крепким сном.

Бакдоолет тоже вошла в свою юрту. От обиды Чыйырды захотелось провалиться сквозь землю. Никогда раньше Бакдоолет не смела перечить ее словам. Видимо очень сильно огорчилась от упрека Чыйырды. Она назвала ее бесплодной. Да, она сама виновата во всем. «О-о, Создатель, почему ты меня сделал бесплодной!»