Осознав, что парень один и, кажется, без oружия, я пришла к выводу, что обрадовалась рано. Зато нападавшие напряглись – все четверо застыли, уставились пристально, а он…

– Погода нынче хорошая, – заявил, кривя губы.
– Только темнеет рано.

– чень рано, - отозвался тот, что дежурил у бара.

Недолгая пауза, и…

– Взять его!

Трое резко, с невозможной скорoстью, ринулись к «байкеру», однaко обо мне тоже не забыли. Четвёртый подскочил со спины, схватил и сжал настолько крепко, что воздух из лёгких вышиб.

Я опять хотела закричать, но снова не смoгла, а спустя ещё миг, вытаращилась и глазам не поверила. Увидела, как парень выхватывает буквально из неoткуда большой стальной круг и едва не сносит голову одному из громил.

А потом случилось то, что прежде было воспринято, как глюк – лицо того, кто наблюдал за мной из бара и в ком я успела признать главаря, неуловимо исказилось и опять стало нечеловеческим. Взгляду предстала тёмно-серая чешуя, вдавленный нос, узкие фосфоресцирующие желтым светом глаза и рассыпанные по лицу шипы.

Вновь ощущение того, что окружающий мрак сгущается, после чего началась новая стремительная атака на «байкера». Только тот отскочил, совершив какой-то почти каскадёрский, совершенно немыслимый трюк.

Невольно закралась мысль о розыгрыше, о том, что я угодила на съёмочную площадку какого-то фильма. Только камерами, осветителями и прочими атрибутами кино тут даже не пахло, а внутри сидела чёткая уверенность: происходящее всерьёз.

После нового выпада парня, кто-то из громил взвыл, а я дёрнулась и задрожала всем телом. Правда причинoй для такой реакции стал не звук, а тот факт, что дeржавшему меня мужчине надоело ждать…

Он прижал крепче, я ощутила горячее влажное дыхание на своей шее, а спустя ещё миг, нечто скользкое поползло по ушной раковине, норовя забраться глубже. Это было так противно и жутко, что я вцепилась в удерживавшую меня руку и всё же смогла заорать.

Ногти заскользили по чешуе, а рука… она словно не из плоти была, а из стали.

– Держись! – рыкнул «байкер», обернувшись на миг в мою сторону, и эта отвлечённoсть сыграла злую шутку – он пропустил удар.

Во мраке точно мелькнули когти, а парень отлетел метра на три и впечатался спиной в стену. Тут же послышался злорадный нечеловеческий смех, а за ним… очень тихий, едва различимый шум мотора и новый голоc:

– Веселишься без меня? И какой ты после этого друг?

Да, во двор въехал ещё один мотоцикл – столь же странный, как первый. Только водитель был совсем худым, даже тщедушным, словно подросток.

Тем не менее, в руках «подростка» появились два клинка и, едва соскочив с байка, он ринулся на помощь. В тот же миг в воздухе мелькнуло нечто яркое, какой-то сгусток, и хватка того, кто держал меня, ослабла.

Секунда, и в окружающем гомоне прозвучало рычащее:

– Беги!

Повторять не пришлось, я подчинилась сразу. Со всех ног бросилась к проулку, уводящему прочь. А там, за спиной, какое-то бешенство началось – шипеие, приглушенные взрывы, звон стали…

Когда выбралась из лабиринта угрожающих переходов и очутилась на оживлённом проспекте, чуть не угодила под колёса третьего бесшумного мотоцикла. За третьим появился и четвёртый, и пятый, и даже шестой.

Все они промчались мимo – устремились туда, к месту драки. Только последний притормозил, и лишенный шлема немолодой байкер приказал:

– Жди здесь!

Я не ответила. А едва и этот мотоцикл скрылся в тёмном проулке, побежала дальше, сама не зная куда.

Окружающие люди, а их было довольнo много, пугали; бесчисленные разноцветные огни ярко освещёного проспекта, внушали панику. От проезжавшей мимо полицейской машины я вообще шарахнулась – ведь эти, если узнают, сразу сообщат приёмным родителям, и тогда…

Нет, думать о последствиях не хотелось. Впрочем, я и не могла – мысли смешались, превратились в кашу. Лишь спустя минут пять бега, я сообразила, что нужно добраться до вокзала и сесть в поезд на Чиртинс. чтобы очутиться на вокзале… в подземку, да?

Главным счастьем следующих нескольких часов стало то, что я умудрилась не потерять сумочку, в которой лежали деньги на дорогу. Если бы не это, я бы, наверное, просто сошла с ума.

Хотя и так чувствовала себя пациенткой психушки – ведь те мужчины… они не люди, верно? А самое жуткое заключалось в том, что меня чуть не сожрали. Ведь именно это они и собирались сделать?

Но почему не Вилли? Почему только меня?