Наконец Катерина появилась. Все взгляды устремились на нее. Видно было, что она взволнована, но чем вызвано волнение, радостью или огорчением никто не взялся бы предположить - у Катерины все непредсказуемо.

Никто не успел рта раскрыть, поинтересоваться, что произошло в «Зималетто» - все знали, что она пошла на встречу с Павлом Олеговичем, а Катя с ходу выпалила:

– Мам, пап! Я уволилась из «Зималетто»!

– И правильно!
– как всегда поддержала дочку Елена, - они на тебе только воду не возили. Все на тебе.

– И Павел Олегович отпустил тебя? Не отговорил?

– Он меня понял. Не сразу, пришлось его убеждать довольно долго, но он все же согласился с моими доводами.

– А какие у тебя доводы? И вообще, ты о нас подумала? Как теперь мы с дядей Валерой? Безработными будем?

– Вы можете продолжать работать, Жданов согласен вас оставить в компании - он вами доволен.

– Ну, я-то без тебя там не останусь. У меня пенсия есть, да и давление шалит.

– А я останусь! Мне такую работу не найти. Опять же Вика там…

– Ну, все! Давайте за стол, ужин стынет. А о работе ты Катенька не переживай. Проживем на пенсию, а потом ты подыщешь хорошую работу. Все хорошо будет, не переживай.

– Мам, пап… Я еще не все сказала, - три пары удивленных глаз посмотрели на нее, - я уезжаю в Питер.

Сказала и замерла в ожидании - будто в холодную воду бросилась, и теперь то ли выплывет, то ли…

Буря грянула! «Шторм 9 баллов!» Отец хватал ртом воздух, держался за сердце. Грозил, что запрет в квартире и никуда не отпусти. Мать закусила край фартука и глотала слезы, приговаривала:

– Катенька, зачем тебе ехать в Питер? От кого ты бежишь? Если от Андрея Павловича, так его же нет в Москве.

Бурю, Катя вынесла, а потом наступило самое тяжелое - родители замолчали, сникли, сразу стало видно их немалый возраст. Сели рядышком, пригорюнились. Елена взяла мужа за руку, успокаивала.

– Ничего, Валера, мы привыкнем.

– Не ожидал я от дочки такого. Чтоб на старости лет одних нас оставила.

– Мам, пап! Я вас обязательно заберу! Только устроюсь…

– Куда ж ты нас заберешь? В гостиницу? На вокзал?

– Ну…Мы поменяем квартиру! Эту продадим, а там купим.

– Эх, что придумала - продадим… В этой квартире бабка твоя жила, здесь мать родилась.

– Да, Катенька. Мы пока с отцом по гарнизонам мотались, я мечтала, что вернусь сюда. А теперь бросить?

– Нет, Катюха, никуда мы отсюда не поедем. Старых людей с насиженного места сдергивать, это как морковку с грядки выдернуть и на солнышке оставить - враз повянет, задрябнет.

Катя, до этого стойко державшая оборону, тоже скисла, и готова была уже отказаться от своей затеи.

Положение спас Колька.

– Так! Давайте все успокоимся. Ничего же страшного не происходит - Катерина хочет изменить свою жизнь, начать все с начала, на новом месте. Пусть едет!

Я же здесь остаюсь, я буду Катерину замещать - и утром буду приходить, и вечером.

– И в обед, - вставил Валерий Сергеевич. (Значит, отошел от стресса, раз юмор появился).

– Не, обедать я буду на работе, вернее в ресторане. С Викой… может быть…

========== Глава 4.Катя. Часть 2 ==========

****

За полгода, что она в Питере, вина перед родителями притупилась, Катя уже не так остро чувствовала ее. Да и Пушкаревы смирились, научились жить вдвоем - довольствовались разговорами по телефону и по скайпу - спасибо Кольке, настроил и этот канал связи.

Не частые приезды Кати в праздничные или просто выходные дни становились праздниками души и желудка - Елена Александровна буквально не отлучалась от плиты в течение дня, готовила любимые дочкой блюда. Из-за стола не выходили до позднего вечера - больше говорили, но и еда не застаивалась на столе.

О себе родители мало что говорили. О болезнях умалчивали - зачем дочь расстраивать? А еще какие новости у пенсионеров? Только те, о которых телевизор вещает, так их Катя и так знает - у нее тоже есть телевизор.

Зорькин подробно рассказывал о «Зималетто»: Тропинкина и Коротков поженились, вскоре разбежались, а потом опять стали жить вместе, и теперь даже не ссорятся.

Амура съездила с Антоном в Кению, на родину предков. Провели они там отпуск и вернулись успокоенные - поняли, что африканская кровь не доминирует в их мироощущении, и Россия - их настоящая и единственная родина.