— Как же я скучала… — шепчу я, прижимаясь к его груди, чтобы услышать родное сердцебиение. И я слышу этот быстрый знакомый мне до чертиков ритм и усмехаюсь, просто радуясь жизни. — Стайлз, а на завтрак яичница?

— Что захочешь, Эмили, — приветливо отвечает тот и нежно вырывается из моих объятий, беря тарелки с нашим завтраком и ставя их на стол. Я следую за ним и сажусь на стул, на автомате подтягивая к себе книгу, чтобы почитать, пока я буду есть. «Вредная привычка», — говорила мне когда-то мама, но я не слушала. Переваривается мне так лучше.

— Что там в новостях? — спрашиваю я, глядя на то, как Стайлз заинтересованно разглядывает какую-то статью в газете.

— Ничего, что могло бы заинтересовать тебя, — он тянется ко мне через весь стол и целует в лоб, от чего я, словно ребёнок, довольно жмурюсь.

Я смотрю на обложку книги, чтобы понять что это. Вот только вместо названия рядом с рисунком луга с одуванчиками я вижу лишь непонятный набор букв. Пару раз я истерически моргаю, а затем беру книгу в руки, вглядываясь в неё. Поднимаю озадаченный взгляд на Стайлза и поворачиваю обложку к нему, тыкая пальцем в буквы, ничего для меня не означающие.

— Что здесь написано? — спрашиваю я неуверенно, боязливо косясь на странный вид из окна. Стайлз лишь переводит взгляд с газеты на книгу и хмурится. А затем смотрит мне в глаза и улыбается.

— Ты прикалываешься? — я недоуменно поднимаю брови вверх. — Ты ведь читала её еще вчера вечером за ужином, — я удивлённо хлопаю глазами, глядя то на книгу (на которой я всё ещё не могу ничего прочесть), то на Стилински. — Ну хорошо, — закатывает он глаза. — Вино из Одуванчиков, — говорит он спустя пару секунд. — Рэй Брэдбери, — последнее эхом раздаётся у меня в голове и я переворачиваю книгу обложкой к себе.

Вот только теперь мне предстаёт увидеть ни непонятный никому набор букв, ни «Вино из одуванчиков», а лишь три слова.

«Ты сейчас умираешь».

Эти слова эхом разносятся в моей голове и я зажмуриваюсь, затем открываю один глаз и смотрю на книгу снова же, но там написаны всё еще эти слова. Я испуганно роняю её на пол и слышу чей-то шёпот, постоянно повторяющий лишь одно.

«Приглянись!»

И я поддаюсь, приглядываясь ко всему вокруг. За окнами нету конкретного вида, лишь размытое голубое небо и зелёная трава, немногословный Стилински, а так же я не могу прочесть ничего.

Этого всего не существует. Всё нереально. Стайлза здесь нет, он в Бэйкон-Хиллс в 2017, а я в 1736 во Франции вместе с Барри, Доктором, Кларой и Лиз.

Это лишь моя фантазия. Мне надо найти его. Где Барри?

— Эмили? — я игнорирую вопрос Стайлза, испуганно оборачиваясь к дверному проёму, в котором буквально пару минут стояла я сама. Вот только вместо него там теперь деревянная дверь, покрашенная белой краской. Она плотно закрыта, как я вижу, но я всё же неуверенно встаю и медленными шажками направляюсь к ней.

— Эмили, вернись! — кричит мне вдогонку Стайлз, всё ещё не вставая. Первый шаг. Но я лишь отказываю:

— Всё нормально, я только на минутку.

— Стой, не надо туда идти! — последнее я игнорирую, разглядывая дверь.

Шаги второй, третий и четвёртый и я наконец оказываюсь перед дверью, дёргая за ручку. Что-то здесь не так…

Я снова касаюсь ручки и вокруг меня начинает буквально звенеть шёпот.

«Ты сейчас умираешь». «Приглядись». «Найди его». «Это нереально». «Этого всего нет».

Надо срочно выбираться отсюда.

Я толкаю дверь вперёд и она свободно открывается, давая мне пройти в коридор школы Бэйкон-Хиллс.

Я оборачиваюсь, но не обнаруживаю никакой двери, никакого Стайлза и никакой комнаты. Я кручусь вокруг себя и внезапно вскрикиваю:

— Здесь кто-нибудь вообще кроме меня есть?!

— Эмили?!

Озадаченно оглядываюсь, истерически ища Барри. А вот зрение его всё никак не ловит.

Где-то издалека слышу тихий шепот, а затем детские разговоры. Смех, а затем неумелое насвистывание какой-то мелодии. Словно бы кто-то совсем молодой пытается подражать своему любимому кумиру.

Ежусь от холода и потираю руки, выдыхая пар. Температура воздуха внезапно падает, а темнота вокруг меня сгущается. Испуганно оглядываюсь вокруг себя, но здесь больше никого нет. За окном усердствует ветер, а здесь внутри воздух будто стоит.

Делаю неуверенный шаг вперёд, останавливаясь. А затем панически краем глаза смотрю влево, видя воистину огромного волка слева от себя. Слюна плавно вытекает из его огромной открытой пасти на пол. А в едва заметном лунном освещении его белые зубы буквально светятся.