Я боязливо выглядываю на улицу, чуть приоткрыв дверь. ТАРДИС приземлилась прямо рядом с дорогой, по которой сейчас идут женщины, что целую ночь ждали хлеба и так и не получили его.

Было примерно шесть вечера. Солнце теперь медленно клонилось к закату. Я поежилась от холода, ведь на улице уже было начало октября, а пронизывающий северный ветер всё не давал мне покоя. Я прикрыла дверь и медленно, обычным шагом, направилась вниз под платформу под взглядами Барри, Клары и Доктора. Я смотрю себе под ноги, спускаясь по лестнице и идя к двум дверцам, служащим проходом в шкаф, где хранятся вещи. Приглушенно слышу небольшие переговоры троицы:

— Доктор, но мы же можем улететь? — спрашивает Клара взволнованно. Судя по моим ощущением, она нервно ходит по платформе, шумно дыша. Сердцебиение её, к моему удивлению, предельно спокойное, но всё же оно постепенно набирает обороты, выдавая истинные чувства Освальд и ускоряясь.

— Я должен разобраться, как нам вылететь из этой бреши, потому что сейчас она только вытягивает силы из ТАРДИС, — слышу, как он нажимает всякие кнопки, отчего гудение машины затихает. Она снова начинает вибрировать, а затем опять наступает тишина. Словно бы Доктор тщетно, как Стайлз с помощью своей ленты, пытается починить машину.

— А что мы до этого будем делать? — это говорит Барри, нетерпеливо пройдясь по платформе. Я тем временем громко озвучиваю свои мысли:

— Доктор, полагаю, нам всем бы не мешало переодеться в нормальную одежду? — мои слова эхом отдаются от металлических стен комнаты в этой тишине. Я пытаюсь представить хоть какие-то звуки: гудение, мотор машины, возбуждённое дыхание или простое жужжание осы над ухом. Но у меня никак не выходит заполнить эту ужасающую затягивающую пустоту, что окружает меня в этот момент.

Повелитель времени тяжело вздыхает, а затем снова нажимает какие-то кнопки. Передо мной внезапно внутри шкафа появляются не красивые бальные платья, а крестьянская одежда. Удивлённо выгибаю брови, через секунду снова сменяя изумление привычным безразличием. Тем, на чём я держусь последние часы, и, вероятно, буду держатся всю свою оставшуюся жизнь.

— Выбирай что-то из этого, — говорит он настойчиво. — Барри, Клара, вам тоже надо переодеться, — краткость и серьёзность в его голосе поражают меня в тот момент. Былая весёлость и задорность куда-то исчезают, а Доктор на эти минуты словно становится самим собой: стариком, что видел за свою жизнь намного больше нас всех вместе взятых.

Те спускаются ко мне и натягивают одежду. Барри на суперскорости снимает те лохмотья, остатки когда-то парадного костюма, сменяя их простыми лоскутами ткани. Клара же начинает раздеваться, отчего спидстер предпочитает уйти обратно наверх. И самое главное, меня даже не смутило бы то, что Барри видел бы меня полуголую. Плевать.

Или всё же в глубине души не плевать?

Я так же быстро сменяю одежду, ожидая, когда брюнетка закончит, а затем мы поднимаемся наверх, пристально наблюдая за таймлордом и словно бы ожидая приказаний.

— Ну что вы стоите, как истуканы? — спрашивает он, поднимая взгляд на нас. — Может, сходите, проверите обстановку что-ли? — его прожигающий взгляд меня пугает. Переминаюсь с ноги на ногу, по привычке тяжело дыша. Безысходность? Возможно, это и есть, что я порой чувствую. Слишком уж много я потеряла за последнее время. Особенно если считать, что в эту группу вещей также входит и моя собственная жизнь.

— Н-наверное, — говорю, заикаясь, а затем направляюсь к двери, выходя на свежий воздух. Снова тру плечи, когда ощущаю пронизывающий ветер. Рядом со мной из будки выходят Клара и Барри, удивлённо глядя на процессию. Мы стоим на небольшом возвышении, вдалеке расстилается лес, а эта дорога держит свой пусть мимо нас. Крестьяне, а именно женщины, идут быстро, словно бы спеша на званый ужин. Точнее, на гневную беседу с королём.

— Они все идут в Версаль? — указывая на дворец, что виднеется неподалёку, спрашивает Клара. Я киваю, уже начиная идти туда же. Двое поспешно нагоняют меня, а Барри спрашивает:

— Мы тоже пойдём туда вместе с ними? — я отмахиваюсь от его вопроса, мол отвечая да. Что же нам ещё делать, раз уж повелитель времени решил на этот момент нагло выгнать нас из своей будки, предпочтя одиночество нашей «весёлой» компании?

Меня интересует происходящее куда больше Доктора. Того явно сейчас волнует только его дражайшая машина времени, а никак не Французкая революция, что разгорается прямо на наших глазах. Меня распирает от любопытства и именно из-за этого я сейчас уверенно иду к Версалю, чтобы удовлетворить себя.

Враждебно настроенные, они даже не знают, к чему этот их поход может привести в будущем. Падение Старого порядка, конечно, хорошая вещь, но всё же заварушка из этого вышла немаленькая тогда. Сейчас.

Лучи заходящего за горизонт солнца никак не согревают, а холод к ночи всё нарастает. Неестественно бледная местность вокруг навеивает на меня уверенное чувство давно забытой депрессии. Измученные лица крестьян лишь всё больше толкают меня на эти мысли, словно бы пытаясь доказать, что на этом-то и держится наша вселенная.