В острым ледяным порывом врезается ветер, снова выводя меня из собственных мыслей. Он будто призывает меня вернуться обратно к реальности, забыв все эти надуманные проблемы.

Я просто параноик. Мне нужно перестать волноваться об этом всё и загонять себя саму прямиком в могилу.

***

Так проходит полчаса ходьбы и вот мы прорываемся ко входу сквозь толпу кричащих и негодующих крестьянских женщин, расталкивая их во все стороны. Я совершенно не обращаю внимания на их недовольные физиономии, когда быстро отталкиваю с дороги. Но вот, одна из них внезапно мёртвой хваткой хватает мою правую кисть, сильно сжимая ту. Я еле сдерживаю себя, чтобы прямо в этот момент не бросится на неё, оскалив клыки. А в следующий она громко восклицает:

— Посмотрите на неё, на эту белолицую фаворитку короля, что так бледна и красива среди нас, измученных женщин со смуглыми лицами! — я пытаюсь выдернуть руку, но у меня не выходит. Оглядываясь вокруг, я лишь натыкаюсь на враждебные и презренные взгляды толпы, которая уже готова закидать меня камнями. Но вдруг я вижу, как рядом со мной всплывает Барри и уже собирается помочь выбраться, но нас хватает за руки стража, явно заподозрив что-то неладное.

Вот только это оказывается вовсе не стража. Два крепкие на вид мужчины ведут нас к мутной реке, что течёт рядом. И к моему удивлению они заводят нас на глубину по колено, внезапно заставляя нас упасть плашмя и не всплывать. Задерживаю дыхание, когда лицом встречаюсь с водой, чувствуя, как промокает моя одежда и волосы. Неосознанно вспоминаю детский страх утонуть, что оказывается очень некстати. Я отчаянно толкаюсь, пытаюсь хоть раз словить ртом воздух, но чувствую, как начинаю задыхаться. Ощущаю, как Барри боку тоже начинает постепенно применять свои силы, а именно вырываясь из цепкой хватки мужчины и помогая мне тоже освободится от своего.

Когда последний снова пытается схватить меня за лодыжку, я со всей силы бью кулаком ему в нос, явно сломав его. Мужчина бранится, а затем, начиная измазывать руки в собственной крови, валится обратно в реку рядом со своим товарищем.

— Что это было? — на выдохе удивлённо спрашиваю у Барри, потирая синяк на запястье. Мы выходим на берег, отряхнувшись от водорослей и поёжившись от холода. На улице примерно десять градусов тепла и пронизывающий ветер. Тучи затянули небо. Какая же погода может оказаться лучше этой?

— Враждебно настроенные французы, — он пожимает плечами. Мы движемся обратно к толпе, замечая одиноко стоящую к нам спиной Клару, что взволнованно оглядывается вокруг.

— О боже, я наконец-то вас нашла! — восклицает она, заметив нас. — Вы куда-то мигом пропали, а я решила выйти из этого круговорота, — указывая на толпу, говорит она тихо.

Вот только в следующий миг я снова чувствую сильные руки какого-то мужчины, что сжимают мои запястья у меня за спиной. В этот раз это и вправду оказываются стражники, которые так же схватывают моих вырывающихся друзей.

Замечаю, как Барри вертит головой, словно бы прося не применять мои силы. Я раздраженно веру головой, но всё же повинуюсь, идя вперёд, когда стражник толкает меня в спину. Я боязливо ступаю по коридору к величественным дверям дворца, который создала толпа, расступившись перед нами. Все они замолкают, удивлённо глядя на нас. Я нервно передёргиваю плечами, когда передо мной чуть приоткрываются тяжелые деревянные двери, а стражник заталкивает меня внутрь пинками. В этот момент я была готова вручную выцарапать ему глаза собственными ногтями, лишь бы он больше не подходил ко мне не ближе, чем пять метров.

Остальные так же как и я оказываются в огромной прихожей, где по лестнице уже спускается мужчина в синем бархатном костюме и белом парике. Я неуверенно поднимаю на него взгляд, сутуля плечи. Это Людовик шестнадцатый. Как сейчас помню его странные портрет в книге по истории. Двери за моей спиной с оглушительным грохотом закрываются, отчего я вздрагиваю, понимая, что практически все пути к нашему отступлению закрылись.

Я не спорю, человек был добрый и всё такое, как я помню ещё из давно заученных параграфов, но всё же… Эта его тяга к охоте и шкурам невинных животных вызывала у меня отвращение в своё время. Ну да ладно, не буду врать, даже сейчас я готова убить его за одну лишь шкуру какого-то невинного животного, что была прикреплена к его плащу.

Он прислушивался к мнениями приближенных. Следовательно, не был на сто процентов уверен в себе. Не спорю, лучше уж быть таким, нежели упёртым индюком, но всё же так я поняла, что, может быть, именно из-за этих его принципов его и казнили.

И вот она… Рядом с ним, по правую его руку, останавливается дама внушительных размеров. Пожалуй, в её синее платье вместились бы примерно две меня сейчас. Она вся бледна, на щеках розовые румяна, а в глазах неподдельный интерес. Как я снова вспоминаю, она всю жизнь была легкомысленной. А правда ли, что знаменитая фраза про бриоши принадлежит именно ей?

Ну теперь я уже всё больше убеждаюсь в этом.

— Кто это, Людовик? — спрашивает она своим писклявым, походящим на подростковый, голоском. Она спускается ко мне, а затем проводит своей жирной ладонью по моей щеке, с некой жалостью в голосе произнося:

— Где-то я уже видела её… — я взволнованно задерживаю дыхание, ведь её я уж точно вживую вижу впервые… Тогда всё же откуда она знает меня?

— Ах, точно! — внезапно восклицает Людовик, так же спускаясь к нам по лестнице. Он останавливается в метре от меня, внимательно разглядывая. Я мнусь под его изучающим взглядом, бледнея пуще обычного. Слышу напряженное дыхание Барри и бешеный пульс Клары, что так и скачет. — Это же та невежда-ведьма, что когда-то явилась на бал моего дедушки!