Весна в новом году была на редкость ранняя и теплая. Ивы у реки покрылись пушистыми почками, радуя ребятишек. Арчи был в предвкушении своего дня рождения и мысленно представлял встречу с отцом. Он надеялся, что может быть в этом году, ему уделят больше времени, чем обычно.

Однажды утром, обычный распорядок нарушила кошка Хлося.

Арчи уже почти заканчивал дела по хозяйству, наносил воды, отвел коз на новый зеленый луг, привязав к буку старую козу Эльзу, чтобы молодняк не разбежался. Оставалось покормить улиток и лягушек, и можно было бежать в школу. Достав из мешка немного ячменной крупы, Арчи насыпал ее в ступку и стал быстро растирать ее. Ячменная мука была любимым кушаньем, как болотных улиток, так и головастиков.

Канавы уже неделю как расцвели водорослями и кувшинками. Арчи любил наблюдать за поведением тех и других. Болотные улитки собирались на круглых, плавающих на воде листьях кувшинов в ожидании кормежки. Насыпав муки на середину листьев, туда, где от утренней росы еще оставалась вода, Арчи наблюдал, как улитки будто по приказу устремлялись к центру. Головастики вели себя по-другому.

Если тихо подойти к канаве, то поначалу можно было их даже не заметить. Будто застывшие серые тени они прятались в пологе водорослей и листьев. Но стоило подойти к самому краю, как в мгновение ока вода вскипала. Всякий раз головастики приводили Арчи в восторг своей безумно кипучей энергией.

И вот когда юноша собрался удовлетворить ненасытных живчиков, из сеней послышалась ругань матери. Спустя мгновение Ирма появилась на пороге с корзинкой в руках.

– Опять эта распутница котят принесла! Когда хоть она успевает?

Арчи высыпал остатки муки головастикам и подошел к матери.

– Раз, два, три.... Ого, семь штук!
– посчитал Арчи.

– Спасу от них нет. Пойди сейчас же к реке и избавься от них.

– Но мама! Я спешу в школу, котята могут подождать до вечера!

– А я не могу!
– злобно крикнула Ирма, и Арчи понял, что лучше не спорить, иначе можно лишиться занятий.

Не глядя в корзинку, он пошел быстрым шагом к реке. Никогда он этого не любил. Всякий раз противное чувство подкатывало к горлу, глядя как маленькие пушистые комочки, уходят под воду. И почему мать всегда его заставляла топить котят? Арчи пытался вспомнить, было ль хоть раз, чтобы она сама это делала, но пришел к выводу, что это его вечная повинность. Подойдя к берегу, он услышал звон городского колокола и понял, что опоздал на занятия. Настроение тут же поникло. Арчи сел на бугорок, поросший свежей травкой, и заглянул в корзинку.

– Раз, два, три.... Так много Хлоська еще не приносила, чтоб ей пусто было!
– в сердцах воскликнул юноша. Он боялся признаться себе, что ему жалко топить котят. Он прекрасно знал, чем могла для него закончиться эта жалостливость. Но всякий раз, это чувство становилось все сильней и долго потом еще занозило в душе раной. Страшно было ослушаться мать. Даже подумать, что на тебя станут коситься и показывать пальцем, было невыносимо. Конечно старейшинам видней, на то они и старейшины. Нельзя быть слабым говорили они, слабость порочна. Род превыше всего и нужно быть как все...

– Отчего же внутри что-то перечит мне, когда я снова иду топить несчастных котят?
– мучался вопросом Арчи, глядя как черные пушистики, тыкаются друг в дружку носами, ища свою мать. Будто невидимые "котята" ворочаются в душе и не дают покоя. Проходило несколько месяцев, боль утихала, но эта несносная Хлоська снова приносила приплод. И конца края этому не было видно.

Тяжесть усугублялась тем, что некому было открыться. Рассказать о своих переживаниях, было сродни выдать самого себя. Приходилось носить в себе эту тайну. Учиться как-то уживаться с ней. Но почему? Арчи хотел найти выход чувствам, переполняющих его.

Только сейчас он вспомнил те немногие случаи, когда его соотечественников изгоняли из города за жалостливость. Он страстно захотел увидеть и поговорить хоть с кем-нибудь из них. Может быть, они смогли бы понять его боль. Но их уже не было в городе, и Арчи оставался наедине с самим собой.

Плакучая ива, склоняясь ветвями к самой воде, гладила мутную реку. Мясистые, пуховые почки, намокая, тянули ветви в непроглядную толщу. Арчи стало не по себе. Хотелось разорвать этот замкнутый круг, отринуть дурную повинность. Он глядел, как ветви сплетались увлекаемые течением и вдруг, словно озарение пришла спасительная мысль.

Арчи оглянулся. Ивы росли густым массивом по обе стороны от тропинки, по которой носили воду. Юноша поднялся и вынул из поясных ножен небольшой ножик.

То, что пришло парню в голову казалось невероятным открытием, поскольку никогда раньше он видел и знал, что такое плот. Арчи улыбался, радуясь своему прозрению, и срезал длинные ветви. Нарезав целую охапку, он очистил их от почек и разложив ветви на берегу, начал сплетать лоскут на подобии холстины.

Все толще и толще становился деревянный плотик. Теперь нужно было проверить его.