В Ираке я не очень много времени проводила среди американских солдат. Но однажды в июле 2003 года мне позвонил мой иракский информатор, который сказал мне поспешить в Мосул. «Здесь стреляют, – сказал он. – В перестрелке участвуют американские солдаты. Больше я сказать не могу, телефоны могут прослушивать.

Мы получили подтверждение: там действительно стреляли и, вероятно, операцию проводили американские солдаты. Но против кого? Я перезвонила своему информатору и спросила его о подробностях:

– Вы знаете, что там происходит?

– Да, – ответил он. – Американские солдаты сражаются с людьми, которые прячутся в доме.

– Кто эти люди?

– Я не могу рассказать детали по телефону, но вам стоит приехать. Это большое дело.

Я сказала, что это слишком рискованно – ехать, не зная, кто вовлечен в перестрелку. На дороге в Мосул было небезопасно, и начальник отдела хотел знать, почему мы едем.

– Это люди, которых очень сильно разыскивали, очень важные, очень большие. Больше я вам ничего не могу сказать.

Вначале я планировала поехать одна, но потом, прикинув расстояние и время комендантского часа, поняла, что в Мосуле придется заночевать. Со мной поехали другой репортер «Вашингтон пост» Кевин Салливан, а также наш иракский корреспондент и водитель.

Когда мы добрались до той части Мосула, где обитали зажиточные граждане, оказалось, что американские солдаты никого не пропускают на эту территорию. Была разрушена большая вилла. Повсюду валялись осколки стекла, а в стенах застряли пули. Вертолеты кружили вокруг. Прохожие сказали, что американцы только что вынесли из дома тела.

– Вы видели, кто это был? – спросила я.

Они кивнули.

– Это были Удей и Кусей, сыновья президента, – сказал бородатый ветеран иракской армии в белом одеянии, скрывающем лодыжки, – дишдаше. – Пусть Господь будет благосклонен к их душам.

На соседней улице три солдата, которым на вид было лет по девятнадцать-двадцать, стояли около танка, пытаясь не пускать людей к разрушенному дому. Я хотела еще поговорить с людьми, поэтому, пока Кевин звонил из машины, подошла к танку. Услышав, что я из «Вашингтон пост», солдаты не обрадовались.

– Мы терпеть не можем вашу чертову «Пост» и эту долбаную «Нью-Йорк таймс», – сказал один из них. – Вы, ребята, всегда пишете про нас всякое дерьмо.

Я достала свои спутниковый телефон и позвонила по нему. Один из солдат внимательно наблюдал за мной.

– По этой штуке можно позвонить в Соединенные Штаты? – спросил он, когда я закончила.

Я сказала ему, что позвонить можно куда угодно.

– А можно я позвоню в Техас? – он уже несколько месяцев не разговаривал с беременной женой. – Я только скажу ей, что у меня все в порядке.

– Пожалуйста, – я протянула ему телефон.

Он посмотрел на стоящего на крыше танка сержанта.

– Можно?

Сержант кивнул. Солдат позвонил жене, а его товарищ – родителям.

– Простите нас, мэм, мы вначале не были с вами вежливы, – сказал один из солдат после этого. – На нас тут так давят. Мы этого не ожидали.

– А чего же вы ожидали?

– Мы думали, люди нас полюбят. Мы думали, они предложат нам чай и будут нам рады. А вместо этого они на нас нападают. Мы смотрим, как убивают наших друзей. Люди злы на нас.

Сержант не сказал, кого убили на вилле, но я услышала слова одного из солдат: «Там был Удей, а потом – бум, бум, бум!!!»

Мы позвонили в Багдад начальнику нашего отделения, который получил подтверждение от армии: сыновья Саддама Хусейна Удей и Кусей, два самых разыскиваемых лица в Ираке, были убиты.

К тому времени стемнело, и нам наконец надо было найти место для ночлега. К несчастью, в единственном приличном отеле в городе мест не было, поэтому мы поселились в отвратительном мотеле без названия, клиентами которого в основном были иракские водители грузовиков. Это было не такое место, где может остановиться респектабельная женщина – на самом деле я там и не видела ни одной женщины, – но вариантов у нас не было.

Мужчина за стойкой регистрации сказал нам подождать, пока не вернется его коллега, отвечающий за комнаты.

Около стойки сидели четверо мужчин в длинных одеждах. Один из них курил, и я поняла, что он на меня смотрит. Он повернулся к своему соседу и что-то прошептал ему на ухо. Тот встал и вышел из холла.

Первый мужчина вытащил пачку «Мальборо» и предложил мне сигарету. У него была темная кожа, усы и очень темные глаза.

– Спасибо, но я не курю, – сказала я по-арабски.

– Откуда вы? – спросил он.