Это были просто воспоминания вождя зверолюдов, наложившиеся на его собственные? Или они отражали темные желания самого Калара, которые он скрывал даже от самого себя?

Неужели Зверь настолько осквернил его за те несколько мгновений, что их души были связаны? И теперь Калар проклят?

— Он нашел то, что искал в тебе, — сказала Анара, ее глаза словно прожигали его душу. Она видела ту скверну, которая осталась внутри него? — Что это было? Что он нашел?

— Я не знаю! Он видел все, все, что было в моей жизни, он увидел за эти несколько секунд.

Воздух в палатке стал ледяным, и свет, казалось, померк. Боль в его голове вернулась. Словно извивающиеся личинки прогрызались сквозь его мозг, и Калар зажмурил глаза. Образы замелькали в его разуме, те образы, что видел и чувствовал Зверь, так же как сам Калар видел воспоминания чудовища. Он не хотел видеть и чувствовать это снова, и его разум отчаянно сопротивлялся.

— Что он видел? — снова спросила Анара, ее голос был холодным и настойчивым.

Это была она! Это она заставляла его снова переживать те ужасные мгновения, когда он лежал беспомощный перед Зверем.

— Хватит, — простонал Калар, сопротивляясь.

— Что он видел? — ледяным голосом спросила она.

Не в силах сдержать поток образов, Калар перестал сопротивляться, и, казалось, словно прорвало плотину. Он затерялся в море образов, чувств и воспоминаний. Они закружились в его мыслях безумным парадом, одно за другим.

Снова он ощутил горячий прилив свирепого торжества Зверя, когда тот нашел что искал.

— Отец… — прошептал Калар, его голова закружилась, когда сознание вернулось к нему. Он увидел, что лежит на земле, хотя не помнил, как упал, и вытер пену, выступившую на губах.

— Что? Что он увидел? — спросила Анара, глядя на него, ее лицо было холодным и напряженным, почти жестоким. Калар с яростью посмотрел на нее. Это была она. Это она заставила его снова пережить те мучительные мгновения. Боль в его голове ослабела, и он поднялся, тяжело дыша.

— Он видел замок Гарамон. Он видел нашего отца.

На лице Анары мелькнула тень осознания.

Реол помог Калару встать на ноги, лицо рыцаря Грааля было холодным и суровым, глаза сияли тем же бесстрастным светом, что у Анары.

— Что это значит? — спросил Калар, глядя на сестру. Никогда не казалась она ему более далекой, чем сейчас, даже все эти годы, что они были разлучены. Она казалась ему кем-то, кого он совсем не знал, и смотрела на него так, словно он был чужим.

— Я знаю, что это значит, — сказала она наконец. — И я знаю, куда направился Зверь.

* * *

Клод отвел глаза от разреза, который проделал в ткани, и отошел от палатки. Тяжело хромая, он шел по лагерю, морщась от боли в ранах. Собственно говоря, он был удивлен тем, что вообще выжил. Сражение пережила лишь горстка пилигримов, и Клод был одним из этих немногих счастливчиков.

Он выбрил макушку и неуклюже нацепил помятый нагрудник. С его пояса свисал сломанный меч и разнообразные священные реликвии, которые он подобрал с мертвых тел других пилигримов. Всем своим обликом он казался просто еще одним усталым пилигримом, и был уверен, что эта маскировка спасет его от виселицы.

Хромая, он вернулся к костру, где сидели пилигримы, и они сразу окружили Клода. В его руки сунули колбасу, и Клод начал жадно есть, с его подбородка капал жир, а пилигримы, затаив дыхание, ждали его слова. Завоевать авторитет у уцелевших пилигримов было нетрудно, и Клод объявил себя их аббатом. Таким образом, он получал лучшую еду, которую им удавалось найти, а еще ему досталось наименее вшивое одеяло. «Так жить можно», подумал он.

— Вы знаете, куда мы пойдем? — спросил один из фанатичных крестьян-пилигримов с воспаленной открытой раной на лице. Рана уже начала гноиться, вокруг нее вились мухи.

— Наш прославленный покровитель готовится к путешествию! — объявил Клод, жуя колбасу. — Значит, мы должны отправиться с ним!

* * *

Анара говорила на чужом языке, ее голос был тихим и певучим.

От его мелодичного завораживающего звука волосы вставали дыбом.

Калар никогда в жизни не слышал ничего более прекрасного, хотя было в этом голосе что-то пугающее, даже страшное. В памяти всплыл заговор, отпугивающий духов леса, который Калар знал с детства.

Его конь испуганно заржал, и Калар погладил морду животного, чтобы успокоить его. Это был хороший конь, крупный гнедой, смелый и сильный, но не Гренголэ. По требованию Анары глаза каждого коня завязали полоской ткани.

Для этого дела было выбрано только двадцать пять рыцарей, хотя Калар еще толком не понимал, что им предстоит делать. Но едва ли им стоит тратить время на этот ритуал, чем бы он ни был. Зверь опередил их почти на неделю, и теперь Калар не представлял, как они найдут его или догонят. Все это было слишком непонятно. Он не понимал, что происходит, и из-за того, что его держат в неведении, ярость Калара лишь росла.