Это важно!

Ведь я давно борюсь за этот титул, не могу же я его попросту просрать? Вернее, проссать, стоя в этом обрисованном членами месте. Боже, как унизительно.

Резким движением я поправляю выцветшую зелёную рубашку, надетую поверх футболки, взъерошиваю темно-каштановые волосы и выхожу к своим дружкам. Они приветствуют меня свистом и криками, и я улыбаюсь как идиот, который получает наслаждение от деградации и страдания херней в свои-то годы. Мне всего 20, а я веду себя так, словно скоро умру от старости, и мне просто необходимо сделать всё то, чего не сделал раньше. Да, стать чемпионом по глотанию пива — первое в списке. Не удивляйтесь. Нату 17, а Рэджи старше всех нас — ему 20, но он родился в январе, а я в марте. Но они — мои приятели по сей день, вот уже почти полгода. Мы познакомились в июне, когда я решил уехать из того города.

Я открываю дверь, и в меня врезается девушка ниже ростом на целую голову. Она смотрит на меня карими глазами снизу вверх и даже не моргает. Каштановые волосы до плеч растрёпаны. Чёрная майка чуть ниже груди порвана. Может, так модно, а может, её избили.

— Это мужской, — небрежно бросаю я и киваю своим друзьям, мол, я иду. Протискиваясь между открытой дверью и этой девчонкой, которая продолжает стоять, как вкопанная, я пытаюсь не задеть её взъерошенные волосы на голове. Звучит странно, но я очень брезгую — чужое ДНК на моей одежде явно ни к чему хорошему не приведёт. А затем эта волосня полезет в мою глотку, когда я буду заглатывать кусочки пищи. Нет, спасибо.

— Ну и пошёл ты! — шипит она и скрывается за дверью в женский. Я оборачиваюсь в её сторону, но лишь на секунду. Затем небрежно качаю головой, закатываю глаза и иду к столику. Лицо девушки по-прежнему стоит прямо перед глазами. Я моргаю, но оно не исчезает.

Она не красится — это, несомненно, плюс. Я терпеть не могу современных «школьниц», которые роняют своё лицо в косметичку, а достают оттуда некое подобие современной картины под названием «великая мазня».

Я присаживаюсь за столик к Нату и Рэджи, и они приветствуют меня ослепительными улыбками. Я знаю, что эти полуоткрытые рты, растянутые на всё лицо, означают — пей до дна.

— Давай! — Рэдж проталкивает в мою сторону три бокала пива и бешено кивает головой.

Мне вдруг расхотелось. Нат что-то пишет в тетради и мне отчаянно хочется его побить. Нет, сколько можно? Пару раз Натаниэль настолько увлёкся писаниной, что заснул прямо за столом. На левой щеке отпечаталась половина конспекта. Мы долго смеялись, и по сей день, если Нат говорит, что не тратит слишком много времени на учёбу, мы вспоминаем этот самый день.

Девушка выходит из женского и бросает в мою сторону испепеляющий взгляд. Затем она потирает коленку, отвернувшись от меня. Чёрные полупрозрачные колготки подраты в двух местах. На коленях. Правая из них в крови. Белые тряпичные кеды в грязи. Клетчатая красная рубашка висит на её правой руке. Плечи голые и в царапинах. На неё напали, я почти в этом уверен. Она от кого-то защищалась. Или убегала через лес, поэтому вся в царапинах.

Супермен внутри меня просыпается за считанные секунды, и вот я уже иду к ней.

— Нет, отвали от меня, — девушка предостерегающе выставляет руки. — Я ухожу.

Она испуганно смотрит, но тщательно старается это скрыть. Ну что же, мой выход.

— Пойдём, — я тащу её за руку к нашему столику. Чем быстрее мы идём, тем сильнее она пытается вырвать свою руку из моей мертвой хватки. Если те два двухметровых увальня, стоящих возле входа в бар, как-то причастны к этим царапинам и крови на коленке, им не поздоровится. Рэджи изучает боевые искусства, а я могу пока постоять в стороне и посвистеть в качестве группы поддержки.

Я насильно усаживаю незнакомку на мягкое сидение и сажусь рядом, пихая её к стенке, чтобы не сбежала. Нат даже не удивлён. А у Рэджи глаза вываливаются из орбит.

— Что? — я беззаботно пожимаю плечами, — ей явно нужна помощь.

На мою реплику девушка фыркает, как лошадь, и даже не глядя на меня, задаёт вопрос моим друзьям:

— Скажите, что с этим парнем не так?

— Он таким родился, — Рэджи обольстительно улыбается даме, и мне вдруг хочется ему врезать. Я сжимаю руки в кулаки, поспешно пряча их под столом. Мой друг не прав. Думаете, я родился в синих трусах со звёздочкой и красным плащом за спиной? Я решил помогать девушкам не случайно, да и к тому же, совсем недавно. Почему? После смерти одной, я пытаюсь помочь другим, пытаясь искупить вину.

— Эта формула непобедима! — орёт Нат и швыряет тетрадь в сторону, чуть не попав в девушку. — Ой, простите, пожалуйста. — Словно только что её увидел.

Незнакомка смеётся, наверняка, с нелепости Натаниэля. Тот лишь смущённо улыбается и протягивает ей руку через весь стол, чуть не задев бокал с пивом:

— Я Нат. Полное имя говорить бессмысленно, потому что ты все равно будешь называть меня На…

— Я Рэджи, — прерывает его мой рыжий друг и ослепительно улыбается, освещая бар своими белыми зубами. Меня тошнит.

— Сэм, — просто отвечает девушка и принимает рукопожатие обоих парней. Я — единственный, кто решает не говорить своего имени. Да и пожимать руку не хочется. Её зовут как мою умершую мать. Продолжая сидеть и пялиться в бокал с пивом, я задумываюсь. Сэм напоминает мне кого-то близкого. В ней определённо что-то есть от моей матери. Глаза, или родинка на подбородке, не знаю. На кого-то она похожа.

— Угощайся, — Рэджи пододвигает бокал Саманте, и та брезгливо дёргается.

— Не пью.