После стука в дверь мы слышим, как лает собака. Чёрт, я так скучал по собаке. По своему другу. По малышке Ариэль. По этой домашней обстановке. Нат торопливо идёт к двери, мы слышим его глухие шаги. Буквально через секунду дверь открывается. Я вижу, как сияет Ариэль при виде нас. Кажется, они постоянно сидели у двери, ожидая, что мы вернемся. Я тоже улыбаюсь. Раньше я и вправду был уверен в том, что не увижу малышку несколько месяцев. Шкатулка буквально заставила меня вернуться, подвергнув опасности Сэм, ведь её мать знает о её местонахождении. Я ни разу не спрашивал у неё, что будет, если её всё-таки схватят и утащат в родные края. Не спрашивал, потому что знаю ответ — ничего хорошего.

— Привёз игрушку? — спрашивает Ариэль, и я протягиваю ей шкатулку. Она с интересом смотрит на вырезанные в виде паззлов фигурки на верхней залакированной крышке, проводит по ним пальцем.

— Только не потеряй, хорошо? Она мне ещё понадобится.

Она кивает, не глядя на меня, и уходит в гостиную. Джуди семенит за ней, Сэм так же уходит вслед за этой сладкой парочкой, кивнув мне на прощанье что-то вроде «давай, расскажи ему».

Я с благодарностью смотрю на Натаниэля, когда он затаскивает меня на кухню, наливает чай и делает целых три бутерброда, которые я заглатываю за считанные секунды.

Чёрт возьми, как же вкусно он готовит. А может я просто давно не ел. Нат садится напротив, тоже с кружечкой чая, и внимательно изучает, как я, с замашками троглодита, доедаю последний бутерброд… боже, с сыром. Умник, я тебя обожаю! Когда я окончательно дожёвываю, прополаскиваю рот чаем, допиваю целую кружку коричневой жидкости, прошу ещё, и только тогда могу сказать что-то типа:

— Сейчас я тебе такое расскажу, охренеешь!

Нат улыбается, наливает вторую порцию чая, ставит на стол печенье, и спрашивает:

— Почему вы так рано вернулись? Прошло ведь четыре дня.

Я набиваю рот печеньем, от которого несёт каким-то маслом, и стараюсь быстренько проживать. Мысленно благодарю друга за то, что он терпеливо ждёт, пока я наемся.

— Умник, сейчас я расскажу тебе всё по-порядку, а ты слушай.

Я рассказываю ему о родителях Сэм, говорю, что помогаю ей, она в бегах, за ней ведёт слежку собственная мать. Я решаю не говорить о ребёнке, которого Сэм потеряла после ранения ножом в живот.

— Зачем? — не понимает Натаниэль. — Зачем родной матери делать это?

После этого вопроса я рассказываю о погибшем брате-близнеце, который покончил жизнь самоубийством, так как мать над ними издевалась. Теперь она винит Сэм за случившееся, так как та могла всему этому помешать. А пожет, она не хочет винить себя, поэтому винит родную дочь. Насчёт брата, который до сих пор приходит к Сэм в кошмарах, я решил умолчать.

Я знаю, что не имею права решать за Сэм. Я не должен рассказывать её секреты. Чувство вины царапает мою грудную клетку изнутри. Мне хочется выть. Может, зря я рассказал, хотя… уже ведь поздно.

— Я же всё верно понял — они знают, что Сэм здесь. Почему вы вернулись? — снова спрашивает Нат.

И я рассказываю о своей жизни с самого начала, говорю о Джуди, о том, что отец в детстве стёр нам память, довёл мою мать до сумасшествия, я говорю, что верю в неслучайность её смерти, и в виновность отца, подводя итог к самому главному. Я три раза шумно выдыхаю, прежде чем выдавить из себя то, что уже никогда не изменится, если я скажу.

— Я убил своего отца.

Глаза Умника округляются. Я зажмуриваюсь и ожидаю самого худшего. Сейчас он отшатнётся от меня, схватит за шкирку, вышвырнет за дверь, а Ариэль спрячет на втором этаже. Ведь я — чудовище. Молча, я сижу, зажмурившись, и жду, пока он ответит. Проходит целая вечность, я слышу посторонний голос. Ари смеётся в гостиной. Джуди весело лает на происходящее по телевизору. Удивительно, как много можно услышать, просто закрыв глаза.

— Хм, — выдавливает Нат. — Ты сделал это намеренно?

— Я защищал свою девушку.

— Ты любил её?

— Очень.

— Твой отец был плохим человеком?

— Хуже самого дьявола.

— Я верю тебе.

Эти слова обволакивают мой страх, словно бальзамом, и растворяют его, греют душу, заставляют все ужасные мысли по поводу будущего просто напросто раствориться на какое-то время. Теперь я не боюсь. Больше нет.

Сэм вваливается на кухню и радостно поёт:

— Давайте выпье-е-е-ем!!!

Мы с Натом настороженно переглядываемся, но я замечаю нескрытую улыбку на его лице. Он достаёт очередную бутылку, и я невольно задумываюсь, может он здесь в моё отсутствие решил заняться изготовлением алкоголя? Между прочим, прибыльное дело, если найти точку сбыта.

Боже, о чём я думаю. Нат курит. Нат пьёт. Нужно будет определённо с ним поговорить.

Уже через два часа мы пьяны в хлам. На самом деле, мне вовсе не хотелось пить, меня заставили. А Сэм… я до сих пор удивлён, почему она решилась на подобное.