Он поднимает лицо. Наши взгляды встречаются.

— Мне тоже приятно вас видеть.

Шокированная своим поведением, я закусываю губу.

— Сожалею. Это было очень бестактно с моей стороны.

— Ничего вы не сожалеете. — Он убирает телефон в задний карман. Качает головой, и уголки его рта приподнимаются в дразнящей улыбке. — Ну же, признайтесь, что нет.

Сконфузившись, я нервно смеюсь.

— Никогда.

— Ну а я вот не жалуюсь.

Его взгляд воздействует на меня как дефибриллятор на сердце. Покраснев, я прижимаю пакеты к груди. Наступает неловкая тишина. Мне хочется быть где угодно, только не здесь, не рядом с мужчиной, из-за которого я чувствую себя так, словно одновременно тону и лечу. Но я обманываю себя. И сама это знаю. Потому что, если быть честной, я хочу быть только здесь.

Он нарушает молчание первым.

— Давайте я вам помогу.

— Спасибо, не надо. — Опомнившись, я отступаю назад и обнимаю пакеты так крепко, словно они самый ценный груз на земле. — Я и сама могу донести.

— Нисколько не сомневаюсь. Но я все равно хотел бы помочь.

Мы стоим так, наверное, целую вечность. Я практически вижу нас со стороны. Упрямая женщина. И мужчина, предлагающий помощь, которую ей страшно принять. Мы спорим о пакетах с едой, но отчего-то есть ощущение, что за этим стоит нечто еще. И, боюсь, Себастьен понимает это не хуже меня.

Но…

Но у меня болят плечи, болят руки, сердце тоже болит. Что такого ужасного в том, чтобы принять чью-то помощь? Чтобы эгоистично разделить с ним свое бремя — пусть всего на чуть-чуть?

— Спасибо, — говорю я, один раз кивнув. — Только, пожалуйста, аккуратнее с орхидеей.

— Конечно.

Медленно, осторожно — словно боясь, что я могу передумать — он забирает пакеты, и я их ему отдаю. С его стороны это обычная вежливость, но для меня это все. И когда наши руки соприкасаются, я не спешу их убирать. Я наслаждаюсь теплом его кожи. Недолго, всего пару секунд. Дружеское прикосновение для постороннего взгляда. И все же, пока мы в тишине едем вверх, а на моей коже горит след его пальцев, я ощущаю то, чего не было раньше: натяжение оплетающих нас невидимых уз.

— Вижу, у вас получилось найти рубашку.

Он усмехается.

— До сих пор вспоминаете, да?

Я смеюсь.

— В ваших снах.

— Если б только вы знали. — Он подмигивает мне, как записной хулиган — кто он, впрочем, и есть.

Мои губы вздрагивают в улыбке. Я хочу сказать что-то еще, но не могу — в голове пустота. И тогда я сосредотачиваюсь на текстуре и цвете лежащего у нас под ногами ковра.

— О чем вы думаете? — тихо спрашивает Себастьен.

Я поднимаю лицо и встречаю взгляд его глаз, таких голубых. Как легко было бы раствориться в них, утонуть.

— Так, ни о чем. — О том, что с вами я счастлива. — А вы?

— Не скажу, — добродушно говорит он. — Извините.

— Эй…

— Не-а.

— Но…

Очень некстати раздается звонок, и лифт открывается на моем этаже. Нам приходится замолчать. Себастьен провожает меня до квартиры, где я забираю у него оба пакета и устанавливаю их у себя на бедре. На прощание я протягиваю Себастьену руку, но он вместо того, чтобы пожать ее, достает из кармана своего пиджака маленькую коробочку, завернутую в коричневую бумагу, и кладет ее мне на ладонь.

Я хмурюсь.

— Что это?

— Валентина, это подарок.

— Вы что-то купили мне? — задаю я глупый вопрос, не в силах скрыть удовольствие, что разрывает мне грудь.

Он, усмехаясь, кивает.

— Похоже, что так.

— Вам не стоило…

Он засовывает ладони в задние карманы джинсов и пожимает плечом.

— Мне захотелось.

Тронутая до глубины души этим жестом, я смотрю то на подарок, то на него.

— Спасибо.

Он по-мальчишески улыбается.

— Не за что.

Не отпуская подарка, я ставлю продукты на пол.

— Можно? — спрашиваю, когда у меня освобождаются руки. От волнения и любопытства мои пальцы немного дрожат. Он кивает, в глазах светится предвкушение.

Разворачивая подарок, я пытаюсь замедлить процесс, чтобы не показаться ему излишне нетерпеливой. Не спеша, убираю ленточку, скотч, а в душе умираю от желания поскорей узнать, что внутри.

— Вы всегда так методично разворачиваете подарки? — интересуется он, голос окутан смехом.

— Нет, — хмыкаю я. — Просто стараюсь соблюдать приличествующий своему возрасту этикет.

— Так, дайте-ка мне. Иначе мы простоим здесь весь день.

— Эй! — восклицаю я с напускным возмущением, но коробочку все-таки отдаю. И если наши пальцы и соприкасаются, пока он забирает ее, я делаю вид, что не замечаю.

Он за секунду разворачивает подарок и, подмигнув, вновь передает его мне.

— Видите, это не так уж и сложно.

Я, улыбаясь, закатываю глаза, после чего снова концентрируюсь на коробке. Открываю ее и нахожу внутри великолепно вырезанную из дерева сову.