— Да, ты прав. Провалились бы они, эти высокородные! — наконец, поддавшись чувствам, оскорбительно для Лида воскликнул Корант. Лид пожал плечами и чуть улыбнулся, но этой улыбки старик не заметил, поскольку уже успел, что-то мрачно бормоча, покинуть комнату.

— Планов, как победить Сьедина, у вас, значит, нет? — нарушила я установившееся после его ухода молчание.

— Наоборот. Слишком много, — буркнул король. — И все они не очень хороши и могут не получиться. Я не понимаю, как использовать своих простолюдинов, — поделился он со мной с сокрушенным видом дрессировщика, у которого обезьянка плохо выполняет трюки. — Конечно, они способны причинить вред высокородному, но скорее по случайности, как это вышло со мной…

— Ну конечно, раз плебеи, так по случайности, — хмыкнула Натка. — Это у высокородных все по плану.

Я отмахнулась от подруги и в напряженном раздумье уставилась на короля.

— Слушай, Лид. А их нельзя научить колдовать, как вы… посильнее?

— Конечно нет, Соня. Они же плебеи, — на этот раз в ответе Лида вместо обычного превосходства послышалась скорее мрачная покорность обстоятельства м.

— Эм-м, ну а если… — снова начала я, но тут в дверь всунулась чья-то голова и озабоченно позвала «Ре-ет». Король со вздохом поднялся с циновки и вышел, оставив нас с Наткой ломать головы в одиночестве.

Впрочем, ничего толком надумать нам не удалось. Король вернулся поздно, общаться не пожелал и тут же заснул, как всегда, чуть ли не в обнимку с печкой. Мы, от делать нечего, тоже улеглись.

На следующее утро, когда Натка еще спала, я решительно поймала Лида, который уже хотел было смыться, и потребовала взять меня с собой на улицу.

— Зачем, Соня? — поинтересовался король без энтузиазма.

— Я свихнусь в четырех стенах скоро, вот зачем, — в сердцах сказала я по-русски. — И хочу развеяться, может, какие мысли в голову придут.

— Я, Соня, каждый день так развеиваюсь, однако ничего особенного не приходит, — Лид усмехнулся и шпанским жестом нахлобучил свою национальную плоскую кепку.

— Ну и что, — отозвалась я, подавив хихиканье. — Так ты можешь меня взять в город, или это опасно?

— Тут везде опасно… Хорошо, пошли. Но надень что-нибудь здешнее, будь возле меня, никуда не отходи и с простолюдинами ни о чем не разговаривай. Понятно?

— Да понятно, понятно, — протянула я, скорчив гримасу, и пошла выпрашивать у ребят «здешнюю» одежду.

С одеждой меня выручил все тот же Геф, дав напрокат сменные предметы своего гардероба. Десять минут спустя я предстала перед королем в широких серых штанах на подтяжках, слишком длинном пиджаке и с плоской кепкой на голове, с тревогой ощущая, что похожа в этом наряде не столько на девушку, сколько на пугало среднего рода. Королю мой вид тоже не понравился: он проворчал, что нужно было взять женский костюм, но теперь уже нет времени, так что и так сойдет, и быстрым шагом направился к двери. Я, наступая на штаны, засеменила следом.

Наконец-то, впервые за много дней, я покинула пределы нашего дома и заморгала от яркого света утреннего солнца. Было не очень-то тепло, но сухо, слышался отдаленный шум города. Мы остановились на пороге и обменялись взглядами из-под кепок, после чего король мертвой хваткой вцепился в мою руку и потянул меня куда-то вдоль по переулку.

Переулок вскоре кончился, упершись в улицу с очень разрушенными и осыпавшимися домами. Изредка попадались прохожие, одетые бедно, как мы с Лидом, машин и велосипедов не было, а дорога наполовину заросла жухлой травой, пробивающейся между булыжниками. Король волок меня все дальше, а вид города становился все непригляднее: видимо, мы опять попали на окраину либо просто в бедный район. Городские дома стали перемежаться низенькими деревенскими, по обочинам паслись тощие лошади-альбиносы и лисособаки. Издавая странные звуки, будто полоща горло, вдоль низеньких оград вперевалочку шествовали толстые и серые взъерошенные птицы с мощными клювами и длинными узкими хвостами, волочащимися по пыли. Размером они были больше индюка, но, к счастью, агрессии не выказывали — хотя, может быть, просто потому, что рядом со мной шел король. Я, выворачивая шею, разглядывала дома и мелкие огородики, мимо которых мы проходили. Увиденное живо напомнило мне наш обычный совхоз: в огородах, скрючившись, обрабатывали почву варсотки. Другие варсотки развешивали белье, выбивали циновки, собирали плоды, загоняли животных… Примерно этим же занимались и замызганные дети разных возрастов. Мужчин почему-то не было видно.

— Лид, а мужчины-то где? — подергала я королевскую руку. Король глянул на меня из-под сени кепки.

— Работают. Здесь заводы, фабрики. Стале…литейный, посудный, древообрабатывающий… Если я правильно сказал.

— Правильно. А мы-то куда?

— Сейчас, — ничего не объяснил король и кивнул вместо приветствия старой варсотке, поздоровавшейся с ним через забор. Я думала, что сейчас мы войдем в ее домик и займемся какой-нибудь подрывной деятельностью, но не тут-то было: мы двинулись дальше.

Мощеная дорога, наконец, совсем исчезла и превратилась в две колеи из черной засохшей грязи. Эти колеи завели нас к довольно-таки странному жилищу. Видимо, в свое время это был старинный каменный дом, но с тех пор его так переделали и приляпали столько пристроек, что теперь даже трудно было понять, сколько в нем этажей. Кажется, местами все же было четыре, а вот другими местами — два. Судя по количеству обработанной земли рядом с домом и многочисленному сушащемуся на палках белью, в доме проживало несколько отдельных семей. Шумная куча мелких детей, не обращая на нас внимания, играла с двумя лисособаками, полная варсотка в аккуратном коричневом платье, засучив рукава, мыла посуду в чем-то вроде колодца с высоко стоящей водой.