— Что такое?..– нервно прохрипел он.– Ты, оказывается, тоже способна испытывать боль?!

Губы Джефферсона жёстко коснулись раны на щеке женщины. Почувствовав острую резь, Миллс невольно застонала, но тут её рот плотно накрыла ладонь Джефа. А ещё через миг ладонь исчезла, и мужчина яростным поцелуем впился в губы Королевы. Регину точно парализовало, она даже не знала, как реагировать на такое.

— Всё равно не вспомню,– словно разговаривая с собой, пробормотал Джефферсон, отбрасывая в сторону ножницы и расстёгивая оставшиеся пуговицы на блузке Миллс.

Прежде чем Редж успела что-то ответить, Шляпник вновь принялся терзать её губы, а через мгновение стащил с неё жакет прямо с блузкой. Холодный мрамор колонны обжог женщине спину и вывел, наконец, из ступора.

— Ты что… что делаешь?..– пытаясь увернуться от поцелуев, просипела Регина.

— То, о чём не позволял себе думать долгие годы,– отозвался Джеф, фиксируя лицо женщины за подбородок.– А ты?.. Когда-нибудь позволяла себе об этом думать? Хоть иногда вспоминала обо мне?

— Нет,– после подозрительно долго тянувшейся паузы, заявила Королева.

— Можешь не лгать, Редж… Всё равно я не запомню…

Рука мужчины медленно прошлась вдоль тела Миллс и, приподнимая подол юбки, заскользила вверх по бедру.

«Он ничего не вспомнит завтра,– заговорщицки подначивало антисознание.– Ты же сама ещё утром хотела этого! Такого шанса может больше не быть…»

Губы Джефа по зигзагообразной траектории спустились от лица Регины к драгоценной ложбинке на груди.

«Останови его сейчас, пока ещё можешь»!– взмолился разум.

Между тем ладонь мужчины переместилась на внутреннюю сторону бедра. Миллс сжала ноги, но Джефферсона это не остановило. Преодолев сопротивление, его пальцы протиснулись под шёлковое бельё и замерли, готовые в любой миг войти в тело.

«Да прекрати же это»!– возопил разгневанный рассудок.

«Только один разок»,– со всей жалостью, на которую только были способны, попросили инстинкты.

«Он ничего не вспомнит!– вновь повторило антисознание.– Никаких последствий!..»

— Не надо,– попыталась всё-таки остановить Шляпника Королева, но её тело изогнулось в мучительном ожидании.

Джеф протиснул колено между ног Регины, раздвигая их. И тут Миллс почувствовала, как пальцы мужчины входят в неё, но с такой адской медлительностью, что рассудок едва не помутился. С губ сорвался протяжный стон, а тело сделалось мягче масла…

Дальнейшие события Королева помнила, как в тумане: сумасшедший секс прямо в холле особняка, потом продолжение в спальне Шляпника, а ещё в душе, когда она решила, что пора собираться домой, и в результате снова оказалась в постели Джефа.

В середине ночи Регина спустилась на кухню, налила в стакан бренди и бросила в него размельчённую таблетку (в сумочке у неё тоже была упаковка транквилизаторов, но не чтобы употреблять, а чтобы тренировать волю, к тому же у неё был и другой способ успокоить нервы - хоть за это спасибо Румпельштильцхену).

Миллс поставила стакан на прикроватную тумбочку рядом со спящим Шляпником, не сомневаясь, что утром он не удержится от такого соблазна.

Поправив, насколько возможно было, постель и собрав разбросанные в разных частях особняка элементы своей и Джефферсона одежды, Регина взглянула в зеркало и укоризненно покачала головой.

— Больше никогда,– приказала она себе и покинула дом.

Румпельштильцхен приготовил два тоста с ветчиной и сыром и кофе, ожидая Солнцеяра на завтрак.

— И как долго ты планируешь держать шерифа в подвале?– поинтересовался Тёмный, когда гость из Солнцедалья изволил прийти на кухню.– Ты без перерыва будешь колоть ему снотворное?

— А ты хочешь, чтобы он очнулся и увидел, кто его похитил?

— Вообще-то я не планировал показываться ему на глаза,– заметил мистер Голд, смакую кофе.– И я не понимаю, зачем ты его похитил?

— Он мне не нравится.

— Весомый аргумент. А я-то думал, ты любишь свою жену.

— Причём тут это?– не понял царь или не желал понимать.

— Ревнуешь Королеву.

— Я не ревную. Просто знаю, что Грэм ей не подходит. А главное - он мешает мне. Крутится под ногами. Мне потребуется время, возможно, не один день, чтобы выпросить прощение. Ты был прав, Регина очень изменилась.

Губы Тёмного разошлись в лёгкой улыбке:

— Так значит, это не ревность?

— Нет!

— И ты по-прежнему намерен вернуться к Шахерезаде?

— Она моя законная жена. Единственная жена.

— Я задал другой вопрос.

— Намерен,– твёрдо заявил царь.