– Видишь свою кровь?
– сказал он, показав женщине покрасневшее лезвие, - Такой женщины больше нет, она умерла. Ты только что родилась заново и теперь твое имя Майя! Запомнила?

Выслушав перевод, новонареченная Майя кивнула, и Андрей Викторович поднес ей пятидесятиграммовую стопку коньяка.

– Причастись Духом Огня Майя!
– торжественно сказал Сергей Петрович, показывая, что это надо выпить залпом.

Майя выпила коньяк, и глаза ее округлились.

– Майя, чувствуешь ли ты в себе Дух Огня?
– спросил Сергей Петрович.

Та робко кивнула, и Сергей Петрович сказал, - Поздравляю Майя, твоя новая жизнь началась! Теперь делай все так, чтобы она была лучше прежней.

В этот момент, Марина-младшая, собрав обстриженные волосы метлой в совок, бросила их прямо в костер. Пламя с треском взметнулось вверх, запахло паленой шерстью.

– Смотри, Майя, - сказал Сергей Петрович, - там горит твоя прошлая жизнь, ее больше нет.

Едва закончился перевод, Сергей Петрович взял ватную палочку, смоченную в зеленке, потом мазнул по разрезу и слева над грудью начертал цифру '2'. Тем временем Дара, продела у нее между ног трусы и закрепила их завязками.

Все, дело было сделано, и полубесчувственная несчастная попала в цепкие руки Марины Витальевны, которая отвела ее на застеленное шкурами коллективное ложе. А Сергей Петрович вбив в ноутбук '? 2 Маэле - Майя', повернулся и сказал, - Следующая!

И так еще тридцать раз. Завершая обряд в последний раз для Алохэ, которая стала Анной, он, считай, валился с ног и, присев в кузов УАЗа, свесил ноги и стал бездумно смотреть в огонь.

– Шаман Петрович, - вывел его из этого состояния голос Дары, - Себа спрашивать, она можно купаться?

– Конечно можно, - встрепенулся Петрович, - только без стрижки и прочих излишеств. Если человек хочет, то почему бы и нет. Что нам воды и мыла жалко? И кстати, почему она все еще здесь, а не на своей стоянке?

– Себа хотеть остаться спать вместе с мы, - ответила Дара.

– Нет, - сказал Сергей Петрович, - Вот, выйдет замуж за кого-нибудь, и тогда будет жить вместе с нами. А пока нет. Пусть искупается и идет к себе. Только уже поздно, надо чтобы кто-нибудь ее проводил.

– Я проводить, - сказал Гуг, - один нога здесь, другой тоже здесь.

– Молодец, Гуг, сходи, проводи!
– сказал Сергей Петрович, соскакивая на землю, - Кстати, Витальевна, вы собираетесь чем-нибудь кормить наших новорожденных?

– Уже, - отозвалась Марина Витальевна, - молока у нас нет, так что, думаю, что печеная рыба им пойдет. Вот поедят и спать, а то их совсем развезло. И вообще, после человеческого мясца, думаю на месяц прописать им рыбную диету.

– Нормально, - сказал Сергей Петрович, - все равно на ближайшее время рыба это наше все. И вообще, Катя, Дара, Мара, что вы на меня так смотрите, быстро раздеваться и вместе с Себой в душ, а то нам тоже пора ужинать, а грязными вас Марина Витальевна за стол все равно не пустит. Потом уже пойдем и мы, мужики. Никаких кислых морд - вперед и с песней. Потом ужинать и спать, все остальные дела оставим на завтра! Сегодня был трудный день.

2 июля 1-го года Миссии. Воскресенье. День сорок седьмой. Пристань Дома на Холме.

Утром Сергей Петрович проснулся совершенно разбитый и с тяжелой головой. Ночью ему снились кошмары, которые он не смог запомнить. Ну и не надо. Рядом, уткнувшись носом в его грудь, сопела Ляля и от этого родного, теплого, ищущего у него уюта и защиты существа Сергею Петровичу сразу стало легче. Он потянулся. Предстоял новый день, а с ним и новые заботы. Много забот.

Поднявшись, Сергей Петрович, Андрей Викторович, Ляля и Лиза наскоро умылись у насоса и сквозь утренний туман трусцой побежали в береговой лагерь. Дорога за эти две недели уже была наезжена колесами УАЗа и натоптана ногами, да так что, если даже захочешь - с пути не собьешься. В лагере на берегу тоже уже все встали, и теперь стоянка напоминала цыганский табор. Почти голые полуафриканки неприкаянно болтались по территории, или, сбившись в кучки, тихо переговаривались о чем-то своем. Стоянка Ланей была скрыта туманом, но Сергей Петрович подозревал, что и там творится то же самое. Надо было наводить порядок, а то так недалеко и до разложения.

– Так, - сказал он Марине Витальевне, - сегодня в связи с одним очень важным делом я освобождаю тебя от физзарядки. Пока мы все будем укреплять тело и дух ты должна взять Дару и с ее помощью провести для наших новорожденных хотя бы примерный медосмотр. Я хочу знать, кого можно использовать на тяжелом физическом труде, а кому это еще рановато. Некоторые из них совсем дети, а на лесопилке надо катать квадратное и таскать круглое. У нас тут не концлагерь и нагрузки должны укреплять тело и лечить дух, а не убивать.

– Хорошо, - сказала Марина Витальевна, - сделаю. Только у меня к тебе тоже есть просьба. У нас тут уже столько народу, что пора все оборудовать по-человечески. Столы и скамейки для обеда, большой навес над ними. Не обязательно крыть навес досками, можно и тростником Большой котел с очагом. Как прикажешь готовить на сто человек в маленьких кастрюлях и котелках? Сортир, наконец, а то эта орда в скорости загадит все кусты и будет у нас тут полная антисанитария.

– Понял, - сказал Сергей Петрович, - Исправлюсь. После завтрака соберемся и составим план работ.