– Сто золотых "очей" - большая сумма, Жокруа. Чего же вы от меня хотите?

– Вы поедете со мной в столицу, там вам объяснят, - капитан поднял руку, предупреждая следующее высказывание Гвоздя.
– Любой другой сейчас спросил бы, что будет, если он все-таки откажется. Но уверен, господин Кайнор, вы, как человек искусства, не опустились бы до столь пошлой реплики. А я не хотел бы опускаться до не менее пошлых угроз.

"Их семеро, - подумал Гвоздь.
– Счастливое число. Но сегодня - не для меня, для них".

– Вот что мы сделаем, - сказал он капитану.
– Мы действительно отойдем с вами в сторонку и посекретничаем. А потом мы все - разумеется, я не имею в виду вас и ваших людей - выступим на площади. И пока я буду выступать, я обдумаю ваше предложение. По рукам?

– Давно уже хотел посмотреть, как вы выступаете, господин Кайнор, ответил К`Дунель.
– Пойдемте, не будем мешать вашим друзьям готовиться.

Гвоздь кивнул Жмуну, мол, все в порядке, делай, как договорено. И зашагал в компании К`Дунеля подальше от костра.

– Я помню вас, - сказал Кайнор, когда никто уже, в том числе и гвардейцы, не мог их услышать. Он знал, что сейчас рискует жизнью, но не видел другого выхода. Ему необходимо было разобраться в происходящем, понять, что за игра завертелась вокруг него и почему он вдруг стал осевым гвоздем в чьей-то карете.
– Я помню вас, - повторил он с нажимом, пристально глядя в гранитные зрачки К`Дунеля.
– И вы наверняка помните меня. Поэтому вас и послали за мной, верно?

К`Дунель, сощурившись, снова посмотрел ему куда-то за левое плечо.

"Как будто видит там мою смерть".

– Я знал, что вы меня вспомните, Кайнор. Но... те, кто меня посылали, не знали, что мы знакомы. Просто так совпало.

– Кто посылал?

– Этого я не могу вам сказать. Могу только гарантировать, что вашей жизни ничего не угрожает: ни сейчас, ни когда вы прибудете в столицу.

– Если я прибуду в столицу.

К`Дунель скривил губы, словно различил фальшивую ноту на конкурсе придворных менестрелей:

– Перестаньте. Я знаю, что вы одинаково ловко умеете жонглировать и факелами, и словами. Но приберегите это искусство для других. Вам нужно ехать. Я знаю, что мог бы поторговаться и только потом сказать, - но не хочу. Знайте, что я уполномочен заплатить труппе отступные за вас - сумму, достаточную, чтобы покрыть все издержки, связанные с вашим отсутствием.

– И сколько времени я буду отсутствовать?

– Максимум неделю, - отчеканил К`Дунель.

"А ведь ты врешь, Жокруа, - мысленно ухмыльнулся ему Кайнор.
– А лгать нельзя - если не умеешь. Себе же дороже обходится".

– Поговорим о сумме?
– предложил он К`Дунелю - и принялся медленно разминать пальцы, как всегда делал это перед жонглированием.

Или перед тем, как заняться мошенничеством.

* * *

Даже во сне Фриний не мог сбежать от того характерного терпкого запаха, который остается от легиона раздавленных сколопендр. Но запах был ничем по сравнению с видениями, в очередной раз явившимися по его душу.

Круженье, безумное, исполненное непостигаемого смысла, заставляло - во сне!
– выворачиваться желудок наизнанку. И снова Фриний не мог понять, падает он или взлетает - собственно, он особо и не задумывался-то, захваченный этим кружением. Разноцветные сполохи перед глазами, какие-то вопли, издаваемые явно нечеловеческими глотками...

И терпкий запах раздавленных сколопендр, смешанный с запахом сирени.

Это могло длиться вечность, а могло - миг; одинаковость происходящего не давала разуму зацепок, по которым, как по верстовым столбам, можно было бы начать отсчет времени. Вместе с тем происходило это не так долго, чтобы Фриний успел прийти в себя и попытаться что-нибудь предпринять. В беснующиеся вопли и цвета вдруг ворвался вполне человеческий голос, который нагло и обыденно прокашлялся ("Кхэ-кхэ!..") - и тем самым вырвал его из верченья.

– Кхэ-кхэ, - повторил склонившийся над чародеем Быйца.
– Утро уже. Вставай.
– Его желтые глаза светились легкой насмешкой.

Фриний провел ладонью по лицу и, приподнявшись на локте, огляделся. Иссканр и Мыкун еще спали. А утро, хоть и наступило, было невыносимо ранним. Сейчас спать бы еще и спать.

– Пойдем, поговорим, - сказал Быйца, не дожидаясь Фриниевых "зачем" да "почему". И вышел из пещеры, не оглядываясь.

Чародей, понимая, что разбудил его горбун не из одного только желания спасти от кошмаров, молча отправился следом.

Старик стоял у самого края тропы и вглядывался куда-то вдаль. Фриний поневоле поднял взгляд в небеса: нет ли вчерашнего наблюдателя?

– Его не видно, - проронил Быйца, хотя стоял спиной к чародею. Сколопендр тоже. И мне это не нравится.

– Ты разбудил меня, чтобы сообщить об этом?

– Нет.
– Старик по-совиному повернул голову к Фринию.
– Ты сказал мне тогда, что тебя послали зверобоги. Я обещал не интересоваться подробностями. И сейчас настаивать не буду. Просто ответь: ты уверен, что это были именно они?