Да вот только, кажется, это были не простые раны.

Так я впервые познакомился со сверхразрушителем, вернее, так их стали называть после турнира.

Но я уверен, тот латланец был именно сверхразрушителем, вне всяких сомнений.

До сих пор не верится, что мы выиграли войну, хотя, можно сказать, что закидали мясом.

Из дневника выжившего ветерана-делдаркца.(с)

Вместо прилива сил и распирающей изнутри мощи, Джорелл ощутил нечто иное. Легкость и чувство свободы накрыли его с головой, словно в один миг он стал легче перышка и в тоже время весомее множества планет, будто сама суть мироздания открылась для него.

Аганадриус почуял неладное, и убедился в этом, как только противник в прямом смысле слова исчез у него из-под пяты. Джорелл не телепортировался, то, что он провернул, спутало мысли императору, ибо он не мог поверить в такой контроль илуния.

Защитник человечества распался на атомы, прямо на глазах окнорда, буквально разрушил себя, расщепив на триллионы частей, а затем появился вновь заново рожденный, лучше и сильнее. Медленно глаза Джорелла воспылали легкой дымкой, безмятежно выходящей из-под забрала капюшона, а лицо плавно покрылось как прямыми, так и ломаными линиями, словно древние письмена невиданной доселе расы. Наплечники Джорелла, на которых были выгравированы страдающие души, тоже преобразились – глаза стенающих мучеников загорелись темно-синим светом подстать хозяину брони, и выглядело это столь завораживающе, сколь ужасно одновременно.

Углубления в клинке наполнились илунием, который разлился по ним, словно по кровеносным сосудам и закончил свой путь на лезвие меча, слабо светясь. Еще большим шоком для всех стало новое оружие защитника человечества. Джорелл вытянул правую руку в сторону, и в ладони начало появляться он - двуручный молот, чье древко было обтянуто черной кожей, красовался рядом с человеком во весь его рост. На гладком, прямоугольном каменном навершии, посередине расположился огненно-оранжевый герб защитников человечества. А боевая часть состояла из сочетания зубчатого молота и простого, гладкого.

Зрителям предстало нечто грандиозное, и нечто великолепное еще только предстояло лицезреть. Аганадриус насторожился, впервые за тысячелетие он с опаской глядел на врага, чувствуя исходящую от него угрозу. Песчаная буря к этому времени достигла своего апогея, и лишь как следует улучшенное зрение, могло дать полную картину происходящему.

Аганадриус все еще надеялся на свое бессмертие, оно успокаивало его, давало отнюдь не ложное чувство всемогущества и непобедимости, но все равно, что-то было не так. Это можно было назвать воинским чутьем, развитым за множество битв, или просто дурным предчувствием, кое у одних всегда было более сильным, чем у других. Но когда Джорелл исчез, незримая сила заставила Аганадриуса в последний момент уйти в бок.

Этого было достаточно, чтобы не быть разрубленным пополам, но не достаточным, чтобы полностью избежать удара. Улучшенный двуручник Джорелла прошел сквозь левый бок императора, раскрыв пустоту внутри. Аганадриус с облегчением вздохнул, если про него так можно было сказать. Пустышка не почувствовала боли, возликовав от радости, но, всему есть предел.

Вскоре императора поразила столь ужасная боль, что оглушила его в буквальном смысле слова, а из раны хлынуло множество голубых огоньков, исчезающих спустя пару секунд – кровь души. Джорелл, как и планировал, ранил душу, оторвав от нее кусок своим клинком, что было в сотни раз больнее самой ужасной раны.

На глазах у ошарашенной толпы, бессмертный император рухнул на колени от боли, держась руками за рану. Дыра в броне воссоздалась за считанные миллисекунды, но внутри дело обстояло иначе. Аганадриус почувствовал свою душу, как она скрежет невидимыми когтями об броню, корчась от боли, как она умоляет прекратить эти муки. Илуний, который давно слился с душой императора, бросил все свои силы на восстановление этой раны, но даже он был ошарашен, никогда прежде не встречая подобного случая.

Сверхадаптивным частицам требовалось время, чтобы подстроиться под новые условия, а пока императору приходилось лишь бежать без оглядки. Внезапно охотник и жертва поменялись местами, новый вид Джорелла до ужаса напугал некоторых из планетарцев, особенно множество горящих глаз страдающих душ на его наплечниках, которые теперь словно и вправду выли неосязаемым голосом.

Сам его шаг убивал землю под ногами, оставляя на ней темно-синие следы, что постепенно впивались в почву, разрушая ее. Частицы илуния Аганадриуса вскоре смогли адаптироваться, и тот почувствовал, как по чуть-чуть, но ему становится легче. Однако, стоило это таких колоссальных затрат энергии и столь медленно происходила подобная регенерация, что императору быстро стало понятно – еще одно ранение, и он покойник.

Теперь Джорелл накрыл планету непроходимым полем, и телепортироваться отсюда можно было только через его труп. Он быстро догнал Аганадриуса, заставив того вступить с ним в бой, столь беспомощным император был в последний раз еще будучи младенцем. Казалось, что для Джорелла больше нет преград и ничто для него не указ.

Своим мечом он разрубал илуниевые кнуты императора, будто это тонкий бамбук, его молот пробивал любой чертов барьер, вставший у него на пути, а апофеозом всего стало то, что он полностью разрушил оболочку Аганадриуса, который тот воздвиг из всех видов илуния сразу.

Император пытался перейти в наступление, поймать Джорелла на хитрость, но тот был не досягаем, неостановим, он читал любую атаку Аганадриуса, будто тот сам о ней рассказывал перед тем, как ударить. Рассудок окнорда все еще не мог прийти в норму после первого ранения, что сильно сказывалось на боевых способностях.