– Слушай. Давай поговорим в палате. Или через пару минут. Я понимаю, что тебя сейчас кроет, но поверь, мне сейчас не до этого.

Я сейчас хочу поговорить с одним человеком. Поговорю и вернусь. Хорошо?

– С человеком, каким человеком?
– Указательным пальцем левой руки оно начало тереть свои десна. Правую руку оно положил мне на плече и прижало меня к стене еще сильнее.
– А, поговорить?
– Оно нелепо подмигнуло мне. Да так нелепо, что исказилось все лицо.
– О, это хорошо. Очень хорошо. Она ведь тоже как кот.
– Оно высунуло палец со рта. Прокашлялось и продолжило.
– Как кот или кошка как тебе удобно. Она тоже не по-настоящему.

Я обернулся к окну, но ее уже не было. Ушла. Бегло прошелся по комнате но так ее и не увидел.

– Вот этот кот, это что-то. Представляешь?
– Теперь я могу и послушать. Спешить некуда.
– Чертово пушистое исчадие Ада. Вроде и ростом невелик. Всего метр с небольшим. Но сколько самомнения, столько уверенности. Постоянно крал у меня еду. Я говорю, ты консервы украл, а он все отрицает. Мол никаких консерв и в помине нет и усами своими все шевелит и шевелит. А еще он как-то соседей затопил. Нарочно включил воду в ванной ночью, когда я видела сны и ушел через форточку. Обзвонил всех соседей, а час та поздний, часа три ночи. Ну, представляешь. Соседи приходят, ругаются. А я им честно говорю, что это не я. Это все он. А они крутят пальцем у веска, кричат, матерятся. А я очень не люблю когда матерятся. Так меня знаете, воспитали. Ну так вот, однажды приезжают ко мне куча незнакомых людей, а сними участковый и врачи, медсестры, санитары. И как один говорят, что кот та не настоящий. Я им говорю как это не настоящий, если вот он, на кровати сидит водку пьет и шпротами закусывает. Или вы что хотите сказать, что это я своих соседей затопила? Но, нет знаете. Это слишком. А они все головешками своими кивают. Что-то записывают. Шепчутся. А кот тем временем водку допил, шпроты доел, усы вытер и ушел через дверь. Эти ведь ее за собой не закрыли. Я всегда дверь закрываю. А эти нет, оставили все на распашку. Понимаешь? Вот он обиделся и ушел. А я ведь переживаю. Мало ли, что. Он же пьяный. А когда выпьет совсем ведет себя как дурак. В драки лезет. Проституток домой приводит. Песни орет до утра. В карты на деньги играет. Может все просадить, до копейки, а потом у меня в займи просить. И вот сижу я здесь. Ночь уже. Ты спишь. Смотрю я значит в окно и думаю о нем. Как он там? Не голодает ли? И вот ложусь спать, как слышу стук в окно. Смотрю, а там он смотрит на меня и мурлычет. Глаза зеленые-зеленые и блестят так, сильно-сильно. Я открываю форточку, он пролазит во внутрь и садиться напротив, а ты все спишь и храпишь, кстати. Ну так вот, он сидит и говорит, хочешь, мол анекдот расскажу. Я киваю. Ну ведь хочу же. И он рассказывает про двух рыбок. Нет, не слышал? Так вот, плывут две рыбки. Это он уже начал мне рассказывать. Вот. Плывут две рыбки, а им на встречу рыбка постарше. И рыбка, что постарше говорит, такая: Привет, ребята. Как вам вода? И уплывает дальше по своим делам, не дождавшись ответа. Спустя какое-то время одна рыбка поворачивается к другой и спрашивает: Какая, еще на хрен вода?
– Оно срывается в дикий смех.
– Представляешь? Какая еще вода? Надо же. Вода, мол. Аха-ха. Что это еще за вода? И две рыбы. Короче посмеялись мы над этим. И достает он из шерсти карандаш. Знаешь такой обычный, хорошо заточенный, черный карандаш. А что это я? Вот же он.
– Оно достает с кармана карандаш и показывает мне.
– Вот, дает он мне этот карандаш и уходит. Обратно через форточку. А напоследок спрашивает: как вода? Представляешь? Смешно.

На этом слове Существо, четыре раза ударило себя карандашом в шею и упало на пол. Из точечных ран, словно закишевший борщ, взялась пузырьками кровь. Из горла исходил клокочущий звук. Словно оно полоскало рот водой. Глаза были открыты, а тело забилось в судорогах. Я докурил сигарету и бросил ее на желтую плитку комнаты. Кажется транквилизаторы отпустили, окончательно.

Это была наша первая кровь. Наше первое свидание. Наши первые зрачки и тихий звук пульса в их глубине. С этого момента счетчик стал отчитывать в конец.

Уже как почти две неделе, я нахожусь вне стен психиатрического отделения. Принимаю все тоже медикаментозное лечении, что и в больнице, только без уколов и жидкостей. Иногда я повышаю себе дозировку. Принимаю двойные, а то и тройные дозы транквилизаторов и антидепрессантов. Мне это наверное помогает. Наверное. Жизнь кажется не такой конченой. Странно, но мне так нравится. Пытаюсь забыть, то что было, но не выходит. Хотя иногда мне кажется что это чей-то чужой сон, подсмотренный мной через бинокль. Я хожу дважды в неделю на сеансы к моему психиатру. Мне это не нужно. И если честно пользы от этого, так сказать лечения, никакого. Но я это делаю, для того чтобы мне выписывали рецепты на сильно действующие препараты. Из-за того, что я иногда принимаю двойные дозы, недавно у меня раньше срока закончились таблетки. Два дня я провел в полнейшей панике. Пришлось сильно напиться. Врачу я об этом не рассказал. Боюсь, что в таком случае он отменит препараты и назначит, что-то легкое. Мне кажется, что у меня началась развиваться зависимость. Но ни чего страшного, скоро я брошу это. Нужно только разобраться в себе. Через два дня у меня день рождения. Интересно где я буду через десять лет? Каким я буду? Живым или мертвым? Счастливым или как все? Странное чувство, как будто должно произойти что-то прекрасное. А возможно, это просто антидепрессанты.

Я открыл глаза от крика отца. Горло пересохло, глотнул слюну. Размял мышцы шеи пальцами, огляделся. В моей комнате не кого. Дверь заперта. За окном сумерки. За дверью крики. Родители опять ссорятся, а сестра где-то там между ними, плачет. Взглянул в дисплей электронных часов, что на столе. Зеленым на черном они показывают 19:34. Я сел на край кровати, взялся руками за голову и стал массировать вески. Теперь к крикам отца присоединилась и мать. Каждый кричит о чем-то своем, не слыша другого. Я встал на ноги и включил настольною лампу. Начал одеваться. Буду сегодня весь в черном, а футболку одену белую. Люблю белые футболки. Протирая глаза, я вспомнил свой сон. Огромный паук с тонкими волосатыми лапами разрушает мегаполис. Застегивая ширинку и просовывая в брюки ремень, я стал вспоминать далее. Город сплошь состоял с небоскребов, между ними летали военные вертолеты. Внизу как стадо муравьев бегают перепуганные люди. Я протираю подмышки сухим дезодорантом и одеваю белую, пахнувшую лимонным кондиционером для белья, футболку. Далее, во сне вся панорама отодвигается куда-то в даль и я вижу все из далека. Одеваю тонкие, черные носки. Оказывается, что все это происходит на голове какого-то бородатого мужчины. На футболку одеваю черную олимпийку Fred Perry, с двумя белыми полосками на рукавах. То есть весь город с его детальной инфраструктурой, вертолеты, люди, небоскребы и гигантский паук разрушающий все это, на самом деле часть головы незнакомого мне мужчины. Интересно. Я причесываю коротко подстрижены волосы. На шее еще видна отметина от петли, но уже не так заметно. Капаю глазные капли, моргаю. Смотрю в зеркало. Вроде лучше. Капли ложу в карман олимпийки. Там же бумажник с наличными, ключи, зажигалка Zippo и сигареты Marlboro. На левое запястье натягиваю черные, электронные часы. Интересно, что мог бы значить этот сон? Открываю шкафчик, что под замком в столе. Там все лаконично. Армянский коньяк в полулитровой бутылке, фляга из нержавейки, антидепрессанты, транквилизаторы, презерватив, два коробка марихуаны, пипетка для ее курения и опасная бритва с каплями засохшей крови на лезвии. Наполняю флягу спиртным. За дверью уже бьется посуда. Скоро в ход пойдут кулаки. Я забираю все кроме бритвы и транквилизаторов. Подымаю глаза на книжную полку. Керуак, Берроуз, Кизи, Хантер Томпсон, Паланик, Достоевский, Ирвин Уэлш, Стивен и Дэнни Кинг, Буковски, Селин, Хемингуэй, Филип Дик, Пелевин, Мураками, норвежские детективы и медицинские учебники. Рука тянется к Сэлинджеру. Открываю "Над пропастью во ржи". Между страницами пару купюр по сто долларов. Беру одну и лажу в бумажник. Холдена Колфилда возвращаю к ребятам. В момент отрываю руку от книжной полки. Сэлинджер падает открывшись на середине. В двери стучат. Дверная ручка ходит взад-вперед. Ничего не выйдет, я заперт. Зеленые купюры рассыпались по полу. Отец кричит по ту сторону, взывая ко мне. Я смотрю на руку, которая стала причиной падения книги. Пальцы дрожат. Тремор. Сжимаю ладонь в кулак, но дрожь переходит на всю руку. Разжимаю кулак. Теперь тремор возвращается только к пальцам. Странно. Отец матерится и кричит. Хочет чтобы я открыл дверь. У меня раньше не было таких симптомов. Пытаюсь успокоить руку, но ничего не выходит. Да и черт с ним. Мне уже пора. Открываю с размаху дверь и сразу получаю с кулака в челюсть слева. Меня заносит вправо и я уже в центре зала. Мать кричит и машет руками сзади меня. Сестра с мокрыми глазами сидит на кресле, что-то причитает. Я выпрямляюсь, смотрю отцу в глаза, подняв брови. Он машет перед моим лицом трубкой для курения марихуаны, которую я уже неделю не могу найти. Мне не трудно заметить, что отец пьян. Чувствую перегар. Водка. Достаю флягу со спиртным. Он продолжает истереть. Глаза вот-вот вылезут из орбит. Лицо как помидор. Слюни во всю брюзжат из его рта , но до меня не долетают. Отвинчиваю рельефную крышку фляги. С правого кармана достаю две капсулы антидепрессантов и бросаю себе в рот. Запиваю тремя большими глотками коньяка. Глотаю и протягиваю флягу отцу. Будешь? Он замолкает, а вместе с ним мать и сестра. Полная тишина. Ну как хочешь. Завинчиваю флягу и прохожу мимо него. Он пилит меня взглядом в затылок. В прихожей я одеваю белые Canvers, шнурки прячу во внутрь. Выхожу из дома на улицу потирая зудящую челюсть и вспоминаю, что забыл мобильник, а доллары по прежнему лежат на полу. Ну и ладно. Все, что мне действительно нужно и так со мной. Назад я не вернусь.

К девяти вечера я уже был на месте, а точнее подходил к нему. Ночной клуб "Кладовка". Ну, как ночной клуб? Так себе, скорее помещение. Сегодня здесь вечеринка caver-punk-party. Рок-звезды местного разлива, будут играть свои версии знаменитых хитов панк сцены прошлого. Такое себе караоке, только без права на вмешаться. Уже подходя к повороту вижу группки пьющих пиво неформалов. Прохожу мимо кто-то из них со мной здоровается. Я киваю в ответ, но человека не узнаю. Захожу в поворот и выхожу на финишную прямую. "Кладовка" вмонтирована во второй этаж здания, что справа от меня. Внешне украшена дурацким черно-желтым граффити. По направлению ближе к хип-хопу, чем к рок-н-роллу. Ко входу ведет двойная деревянная лестница. На улице где-то с полсотни человек, разбитых на мелкие группы. Все пьют, курят и смеются. Делают фото и целуются. Флиртуют и ссорятся. Обнимаются и дерутся. Пытаюсь вспомнить день и останавливаюсь на субботе. Что не сделаешь только чтобы не быть одному. Пробиваясь к входу через толпу, я ищу глазами ее. Чья-то потная рука хватает меня за шею и поворачивает к себе. Секунда и я уже в толпе людей из которых знаком только с обладателем потной руки. Я опираюсь задом об изгородь и лениво киваю присутствующим.

– Чего трубу не берешь?
– Спрашивает потная рука.

– Дома забыл.
– Я достаю пипетку и коробок с травой.
– Реально. Без шуток. Вспомнил как сюда ехал.
– Протягиваю пипетку и марихуану потной руке.
– Держи. Забей, если не трудно конечно.

Потная рука улыбается.

– Что касается травки, здесь я на редкость трудолюбив.
– Он забирает необходимое и сосредотачивается на деле.
– Тебя к стати Федотова искала.

– Да?
– Уже открыв флягу, я сделал глоток.
– А я шарил ее взглядом.

– И что нашарил?

– Не успел. Первым меня нашарил ты.

– Ну и правильно.
– Он уже забил пипетку и положил коробок мне в карман. Огляделся по сторонам и протянул забитое стекло мне.

– Не. Ты первый.
– Потная рука поджигает спичку, но я ее тушу и улаживаю ему Zippo. Я продолжаю.
– И да. В смысле?

– Что в смысле?
– Он разогревает до красна стекло огнем зажигалки и делает первые короткие тяги.